Я делала заметки и уже начинала откровенно зевать, мечтая вернуться в свой шатер и дождаться вечера, когда спадет жара. Но тут началась более интересная часть программы.

Мне показали шатер, где Саид Харезми работал над бумагами. Здесь был даже компьютер! Не следовало забывать, что Ассасин получил блестящее образование. А затем показали комнату отдыха… вот здесь сон как рукой сняло.

Огромное помещение шатра было заставлено софами с мягкими подушками. Стены украшали восточные ковры. А на каменном возвышении находились большие вазы с арабским орнаментом, фигурки из гипса и бронзы, шкатулки, кальяны и рамка для фото, в которой…

У меня даже дыхание сбилось. На меня смотрела, улыбаясь, шейха Кира Аль-Махаби.

Не фото, вырезка из газеты. Жаль, конечно. Если бы это была фотография с подписью в стиле «на долгую память», можно было бы не искать других доказательств. Но подойти ближе означало выдать себя, и я лишь скользнула показательно равнодушным взглядом по фоторамке. Повернулась к бронзовому изваянию сокола и погладила темный металл, восхитившись работой скульптора.

А в голове уже зрел план действий. Я представила, что может быть в шкатулках рядом с ее фотографией. Ассасин до сих пор одержим шейхой, если хранит ее портрет у всех на виду!

А вслед за азартом и ликованием у меня мерзко засосало под ложечкой. Я приехала к мужчине, в сердце которого другая. Приехала и успела попасть под его обаяние. Вот почему он так холоден со мной. А ведь я думала, что стоит лишь ему увидеть мои волосы, добавить женских чар, варвар пустыни тотчас же падет к ногам.

Я стиснула губы. Иногда во мне просыпалась воительница. Вот и сейчас я загорелась желанием сделать все, чтобы привлечь внимание самого опасного и потрясающего мужчины. Просто так, для самолюбования. А потом уеду с сенсацией, и пусть оплакивает свою невозможную любовь, пользуя своих наложниц из гарема.

Для сопровождения моя внутренняя буря осталась, по счастью, незамеченной. Да и что говорить, скуку я изобразила мастерски. Мне еще показали быт обычных жителей, состязание на мечах, заверив, что основное шоу будет после захода солнца.

Я спросила разрешения нанести визит в гарем Саида. На что мне ответили категорическим отказом: господин не велел, к тому же, сейчас наложницы заняты работой.

Работой? Ну и ну. Я вспомнила, что большинство женщин у ткацкого станка и в загоне с верблюдами были молоды, к тому же смотрели на меня, как на врага. Странно. Обычно наложниц балуют, не заставляют тяжело работать, нежат и лелеют их красоту. Для грязных работ вполне можно было купить рабов, раз это такая распространенная практика.

Что ж. А ведь просто было бы подкупить их, даже если придётся раздать всю свою косметику. Те, кто делят постель с Ассасином, много чего смогут рассказать. Не забывается ли он во время страсти, не произносит ли имя шейхи, не устраивает ли ролевые игры… да много чего.

От мысли, как Саид ласкает своих женщин и как в порыве страсти шепчет имя на арабском, мне стало еще жарче. Я даже откинула чадру, залпом выпив минералку. Я бы сама, наверное, дорого отдала бы за такое приключение в его постели. Примерная девочка, умница и отличница Блисс Уивер.

В полдень жара стала невыносимой. Меня снова навестила Фируза, умудрившаяся накрасить подаренной помадой даже щеки. Я очень хотела ее разговорить и узнать как можно больше, но на все вопросы женщина отвечала односложно.

- Скажи, - закончив свой рассказ о красотах столицы и пользуясь восторгом на лице бедуинки, спросила я, - как вашим женщинам живется в гареме?  Я видела, им приходится работать. Наверное, это очень тяжело – уставать днем и не иметь возможности отдохнуть ночью?