Прекрасная память Петра с одной стороны сильно облегчала задачу, с другой – давала массу ненужной информации. Например – какая разница, сколько горшков с геранью стояли на подоконнике в квартире на втором этаже? Какие пирожки были у лоточника на углу? Какое время работы написано на вывеске цветочной лавки? Какой масти были лошади охранительской кареты, проезжавшей мимо? Мундир какого ведомства носил сердобольный чиновник, который помог Петру встать и виртуозно обматерил раззяву-кучера?

В разгар допроса в гостиную вошла дама в черном мундире с аксельбантом. Фон Раух и Петр синхронно встали и поклонились.

Дама была на полголовы ниже невысокого фон Рауха. Симпатичное круглое лицо уже затронули морщины, в светлых волосах, уложенных в простую гладкую прическу, пробивалась седина, но даму это явно не смущало. Она ответила кивком головы и с недоумением посмотрела на игрушечного медведика. Фон Раух мотнул головой – не спрашивайте.

– Здравствуйте, Виктория Александровна, – сказал он вслух. – Позвольте вам представить надежду нашей аналитической службы. Петр Васильевич Румянцев, советник третьего класса.

Петр поцеловал поданную руку. От кожи дамы пахло свежими булочками, сливочным маслом и корицей. Как будто она только что закончила печь, укрыла плюшки чистым полотенцем и пришла по просьбе коллеги.

– Виктория Александровна – медик, помимо всего прочего. Я пригласил ее для оценки ваших повреждений, – сообщил фон Раух.

– Судя по тому, как вы двигаетесь, молодой человек, этот коновал, – она кивнула на фон Рауха, – уже выдал вам магической анестезии. Осторожнее, скоро ее действие закончится, и вам станет еще хуже.

Петр мгновенно перенес весь вес на здоровую ногу.

– Разумное решение, – похвалила Бельская. – Георг, выйди, пожалуйста. А вы, господин советник третьего класса, показывайте ваши синяки и ссадины.

Когда фон Раух вернулся, Петр и госпожа Бельская уже пили кофе. Дама-кавалергард отсалютовала коллеге кружкой.

– Мальчик выжил чудом, – сказала она так, как будто начинала светский разговор о погоде. – Если бы удар пришелся немного левее, получился бы роскошный перелом таза. Без мгновенной магической помощи – почти гарантированная мучительная смерть.

Петр поперхнулся кофе. Пока он откашливался, фон Раух и Бельская не обращали на него ни малейшего внимания. Они вели диалог, в котором явно подразумевалось больше, чем было сказано:

– Я не ждала такой быстрой реакции.

– Я тоже. Жаль, многое не успели.

– Ничего, зато мы на верном пути. Выводим?

– Что выводим? Или кого? – госпожа Бельская помолчала полсекунды и выдохнула: – Да ты псих!

– Скажи что-нибудь поновее, – усмехнулся фон Раух. – Этот сомнительный факт отмечали все лейб-медики. Если помнишь, даже одержимость пытались приплести, еле отговорился

Он повернулся к Петру.

– Так, господин советник третьего класса, пришел в себя? Допивай кофе и настраивайся на работу. Дел невпроворот, и все сплошь малоприятные.

***

К приходу мужа со службы Элиза тщательно подготовилась. Снова заварила подорожник, разложила ткань для компресса и довязала шарф. Даже сходила в лавку за пряжей для свитера.

На удивление, Пьер не хромал.

– Спасибо, дорогая, – ласково улыбнулся он, – ваша забота мне очень помогла. Все в порядке, не стоит беспокоиться. Новый компресс? Как скажете, конечно. Спасибо, вы очень добры.

– Мне кажется, – осторожно сказала она, подавая Пьеру кружку с какао, – вы меня обманываете. Не мог простой подорожник так быстро вылечить вашу ногу.

– Так и синяк был несерьезный, – отмахнулся Пьер. – Ну что вы опять грустите! Ваша забота творит чудеса, дорогая. Передайте булочку, пожалуйста, они сегодня особенно удались.