– Она-то? – сказала Клэр. – Так мисс Кей, кто же еще?

Шагнув вперед, она смахнула пылинку со стекла.

– Это она еще в Мидуэйзе снималась, два-три года назад, до того как полковник потерял все свои деньги. Я тогда была горничной мисс Кей – ее личной горничной, – добавила она с гордостью, но в ее устремленных на фотографию глазах появилась грусть: ведь для нее она воплощала всю славу и роскошь невозвратного вчерашнего дня, того чудесного былого, которое включало лошадей, и охотничьи костюмы, и старинные печные трубы из красного кирпича на фоне голубого неба, и кроликов в парке, и озеро, сверкающее в солнечных лучах, и все остальное, из чего слагались Мидуэйз и преуспеяние. – Я помню день, когда сделали эту фотографию. Ее в газете напечатали, фотографию то есть.

Но Сэма все еще била лихорадка.

– Мисс Кей? Какая мисс Кей?

– Мисс Кей Деррик, племянница мистера Ренна.

– Вы про человека, который живет тут?

– Ну да. Он предложил мисс Кей свой дом, когда все всмятку разбилось. Вот почему я тут. Я бы могла остаться в Мидуэйзе, если бы захотела, – объявила Клэр. – Новые хозяева меня бы оставили, захоти я. Но я сказала: «Нет, – сказала я. – Я поеду с мисс Кей, – сказала я. – Я ее не брошу в зло… злополучии», – сказала я.

Сэм дернулся, как от электрического шока.

– Не хотите же вы сказать… ну конечно, не хотите… не хотите же вы сказать, что она живет тут?

– Живет, а как же?

– Так не здесь же? Не в этом самом доме?

– А где ж еще?

– Ах, черт!

Сэм содрогнулся с головы до ног. Его осенила потрясающая мысль.

– Ах, черт! – вскричал он снова, и глаза у него выпучились. Затем, не тратя больше слов, ибо настало время не для слов, а для действий, он одним прыжком исчез за дверью.

Выпрыгнуть из входной двери, скатиться с крыльца и очутиться перед доской у изгороди Сэм умудрился во мгновение ока. Под крупными буквами, оповещавшими о сдаче внаем, с мебелью, он теперь различил буковки помельче, сообщавшие всем, кого это могло заинтересовать, что по вопросу о поселении в удобнейшем полуособняке «Мон-Репо» следует обращаться к господам Мэттерсу и Корнелиусу, агентам, Огильви-стрит, Вэлли-Филдз, Ю.-В. Он галопом взлетел назад на крыльцо и забил кулаками в дверь.

– Чего еще? – осведомилась Клэр.

– Где Огильви-стрит?

– Дальше по улице, первая улица налево.

– Спасибо.

– На здоровье.

На песчаной дорожке он остановился, поразмыслил и вернулся.

– Опять тут? – сказала Клэр.

– Вы сказали «налево» или «направо»?

– Налево.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности, – сказала Клэр.

На этот раз Сэм осуществил спуск по ступенькам единым прыжком. Но у самой калитки его осенила еще одна мысль.

– Любите поразмяться, а? – терпеливо сказала Клэр.

– Мне внезапно пришло в голову, – объяснил Сэм, – что у меня нет денег.

– А я-то тут при чем?

– Эти агенты ведь потребуют аванс, верно?

– Похоже, что так. А вы дом хотите снять?

– Я хочу снять «Мон-Репо», – сказал Сэм. – И мне необходимы деньги. Где мистер Брэддок?

– В кровати.

– А в какой комнате?

– Верхний этаж в конце коридора.

– Спасибо.

– К ва-шим услу-гам, – сказала Клэр.

Ее показания, что гость находится в кровати, оказались точными. Сэм, войдя в спальню для гостей, узрел, что его школьный товарищ лежит на спине, рот у него разинут, а волосы спутаны. Он ритмично храпел. На стуле рядом с ним покоился поднос с чайником, тостами и остывшим яйцом всмятку такого язвительного вида, что Сэм, устремляясь к тумбочке, отвел глаза.

Тумбочка, наоборот, ласкала взор. Рядом с коробкой для воротничков мистера Брэддока и его головных щеток высилась миниатюрная гора из банкнот и серебряных монет – в лучах утреннего солнца зрелище абсолютно пленительное. Скрюченными пальцами Сэм сгреб гору, нашел листок бумаги, карандаш и помедлил в поисках нужных слов.