«Додж» подбросило в воздух, голые электрические провода очутились в водосточном желобе. Фонтан искр – и целый жилой квартал оказался жертвой замыкания. Глазницы всех светофоров в округе стали черными, как костюм Лукаса. С перекрестков, брошенных на произвол судьбы, уже доносились звуки первых столкновений. На пересечении Кросби-стрит и Спринг-стрит неминуемо должны были врезаться друг в друга обезумевший мусоровоз и желтое такси. Последнее получило бортовой удар и врезалось в витрину магазина при Музее современного искусства. «Новый витринный экспонат», – пробормотал Лукас. Грузовик зацепил передней осью автомобиль у тротуара, и тот уставился слепыми фарами в небо. Тяжелый кузов с душераздирающим скрежетом рвущегося металла сорвался со станины и перевернулся, груды отбросов вывалились из его чрева и покрыли мостовую тошнотворным месивом.

Грохот кошмарной развязки сменился мертвой тишиной. Солнце продолжало равнодушно подниматься, а его лучи уже насыщали атмосферу зловонием и заразой.

Лукас поправил воротник рубашки; он панически боялся, как бы кончики воротника не вылезли из-под лацканов. Он с удовольствием озирал окружавший его кошмар. Часы показывали всего девять утра, и начало дня можно было считать удачным.

Водитель такси уперся головой в руль, долгий пронзительный визг клаксона сливался с гудками буксиров в нью-йоркском порту. Чудное место в это ясное воскресное утро поздней осени. Лукас направлялся туда, чтобы перенестись на вертолете в аэропорт Ла-Гуардиа. Его самолет вылетал через час десять минут.

На пристани № 80 торгового порта Сан-Франциско было пусто. София медленно положила телефон и вышла из машины. Прищурив на солнце глаза, она посмотрела на пирс напротив. Там, у гигантских контейнеров, суетились люди. Крановщики, вознесенные в своих кабинках на огромную высоту, виртуозно управляли тонкими узорчатыми стрелами с грузами для судна, готовившегося к отплытию в Китай. София вздохнула. Даже при желании она не могла все сделать одна. Обладая множеством способностей, она не была вездесущей.

Мост «Золотые Ворота» уже окутывал туман, в просветах облаков, постепенно затягивающих залив, виднелись лишь верхушки мостовых опор. Еще немного – и работы в порту придется приостановить из-за плохой видимости. У Софии, неотразимой в форме инспектора безопасности, почти не оставалось времени, чтобы убедить бригадиров, членов профсоюза, скомандовать отбой работающим сдельно докерам. Если бы она умела сердиться! Человеческая жизнь несравненно дороже нескольких торопливо погруженных контейнеров, но люди меняются медленно, поэтому-то она здесь и трудится.

София любила атмосферу доков, где у нее всегда было много дел. В тени старых пакгаузов скапливались все беды на свете. Здесь искали убежища бездомные, прятавшиеся от осенних дождей, от ледяных тихоокеанских ветров, обрушивающихся на город с наступлением зимы, и от полицейских патрулей, избегающих соваться в этот враждебный мир в любое время года.

– Манча, остановите их!

Кряжистый мужчина сделал вид, что не слышит, и, прижимая к животу большой блокнот, записал в него номер очередного взмывшего в небо контейнера.

– Не вынуждайте меня составлять протокол, Манча! Возьмите рацию и прикажите немедленно остановить работы! – не унималась София. – Видимость уже меньше восьми метров. Сами знаете, когда она становится меньше десяти метров, вы обязаны дать сигнал свистком на прекращение работ.

Бригадир Манча подписал страницу, отдал ее молодому табельщику и жестом приказал ему удалиться.