- Так, Шведова, ты чего не сказала, что ты на мели? Держи котлету, - двигает на меня тарелку с пюре, следом протягивает кусок хлеба. – Давай-давай. Мы подруги, в конце концов. Я тебе помогаю, ты мне. А так как последнее бывает в разы чаще, то это мой вклад в будущее.

- Не хочу я твою котлету. Мне и пирожка с картошкой хватит.

Я не настолько жалкая, чтобы за фарш, на масле жаренный, родину продавать.

- Ну, как хочешь. Я предлагала.

Я себя всегда доброй считала. Если видела голодного котенка на улице, то шла в магазин и покупала ему пакетик с кормом. Когда замечала, что кто-то помощи просит, могла последнее отдать, и не было ни капли жалко. Только вот сейчас я себя не доброй почувствовала, а глупой. Использованной немного. Но…

- Привет, девчонки.

На соседний от меня стул с грохотом плюхается Суханов, расплескивая сок Звягиной по ее подносу.

- Назар, чего тебе?

Как Вика сходит с ума по Корнееву, с такой же силой она ненавидит его лучшего друга Назара. Была бы ее воля, она бы его отправила в глухую деревню, коровам копыта намывать.

Суханов показывает ей язык и смотрит на меня.

- Как дела у нашей супергерл?

Чего?

Он точно не наркоманит?

Иногда так странно ведет себя.

Может проходить мимо толпы первокурсниц и на руки подхватить одну. Кружить, пока она визжать не начнет. А потом также резко отпустить и уйти, будто ничего и не делал.

Говорю же, подозрительный он.

Но девчонкам и он нравится. Конечно, не так, как Корнеев, но всё же.

- У кого? – Вика чуть супчиком не подавилась. Да я и сама черствый пирожок жевать перестала, и он у меня комом в горле встал. – Суханов, пить надо вечером, а не днем.

- Это твое личное кредо? – в своей манере отвечает ей и отбирает у нее сок, делая несколько больших глотков.

- Нет, это мой вклад в заботу о братьях наших меньших. – Мало у кого получится смутить Звягину. Ей на всех плевать.

Назар кидает на стол свой черный кожаный рюкзак и достает из него огромную плитку шоколада.

- Держи, супергерл. Брось пирожок, им сегодня убить кого-нибудь можно.

- Зачем? Не нужно.

Давай-давай. Все дети сладкое любят. – Еще один человек, который никого не слушает, а гнет свое. Но шоколадку беру. Она молочная. С фундуком. Моя любимая.

- Звягина! - рявкает Суханов, когда Вика, не парясь из-за посторонних за столом, продолжает хомячить, как раз пончик откусывать собралась. - Ты чего удумала? Пончик сожрать?

- Делиться не буду. Не надейся.

- Делиться? У меня мамка диетологом работает. Знаешь, какие жопы к ней потом приходят после этих пончиков? Еле в дверь влезают. Хотя ты кушай, кушай. Уже поздно останавливаться.

Мне показалось, что я сейчас услышала тишину.

Всё так резко замерло.

Я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться от его слов, а когда посмотрела на лицо Звягиной, то сразу поняла, что она сейчас кое-кого убьет. У нее не щеки от злости покраснели, а глаза. Черт, да соседка в бешенстве, а я тут смеюсь.

- Ты придурок, Суханов. - От ее визга я даже растерялась. – Если бы не Даня, да с тобой бы никто не общался, шпала ты длинная.

Суханов, улыбнувшись, словно добился желаемого, встает со стула и одергивает футболку.

- Да? Ну ладно. Щас поеду к Корнею на фотосет и поблагодарю за дружбу. Может, даже поплачусь и попрошу никогда не бросать меня. – Потом мне подмигивает и говорит: - Так, выбрось пирожок. Язву от него заработаешь, и с ней шоколадкой не делись, сладкое только красоткам можно.

Ему в спину полетела ложка, а Звягина тяжело задышала.

- Тусь, скажи преподу, что я заболела.

Вика резко засобиралась, с силой бросая на поднос почти пустые тарелки.