- Шшш, - шепчу я.

Она возится на мне и замирает. Я чувствую тепло, умиротворяющее и спокойное. Прикрываю глаза, наслаждаясь ощущением ее тельца на моей груди.

- Я сузил круг поисков до двадцати пяти, - нарушает мой покой Александр.

- Двадцать пять женщин? - удивляюсь я.

Александр кладет телефон в карман.

- Ты знаешь кого-нибудь, кто может осмотреть ее?

- У Татьяны должен быть список врачей.

- Кто-то из них сможет провести тест ДНК?

- Я не знаю...

Это единственный вопрос, который никогда не поднимается в моем детском центре. Когда эти семьи появляются на моем пороге, отцовство уже стопроцентно доказано.

Александр встает и ходит по комнате.

- Я не позволю ей сделать со мной такое, - его голос тверд. - Невозможно просто взять и подкинуть это мне на порог.

- Ты должен дать ей имя. Во всяком случае, пока. Прекрати называть ее просто "это"!

- Хорошо. Мою бабушку звали Глафира. Она была прекрасной женщиной.

- Это мило, - говорю я.

Малышка ерзает у меня на руках, открывает глазки.

- Привет, Глаша. Ты - чудесная малышка!

Она внимательно рассматривает меня и кажется такой опытной и мудрой. Я знаю, насколько важен этот зрительный контакт. Я не позволю ей пропустить важные моменты развития. Если у меня будет такая возможность.

Черт! Я уже с головой вовлеклась в эту историю. Но я не могу перестать смотреть ребенку в глаза.

Как он с ней справиться? Он даже не может нормально обнять ее!

Хотя он дал ей бутылочку. Образ Александра с ребенком на руках запечатлелся в моем мозгу и наполняет мое тело теплом. Странным теплом.

Неужели, я что-то испытываю к этому распутному придурку, который не может сузить список из двадцати пяти женщин без помощи врача?

Поэтому я делаю единственное, что могу.

- Давай все же позвоним в службу опеки? Я не доверяю тебе.

5. Глава 5

Александр

Господи! Неужели эта маленькая соблазнительная злючка осмелилась заявить, что не доверяет мне?!

Во мне закипает гнев. Вот почему я и не живу с женщинами. Очень быстро из миленьких куколок они превращаются в стерв!

- Мне доверены миллиарды рублей капитала и жизнеспособность, по меньшей мере, ста компаний. Так что, поверь, уж с чем с чем, но с ребенком я смогу управиться, - холодно заявляю я.

Арина встает при этих словах. Ее нос даже не достает до моей груди. Острым и твердым кулачком она толкает меня в плечо.

- О, правда? - переспрашивает она. - Тогда займись этим.

И сует мне в руки ребенка. Я пытаюсь сообразить, как лучше разместить ее на груди. Она распахивает глаза и издает ужасный вопль.

Арина убеждается, что я крепко держу малышку, и отступает.

- Давай посмотрим, как ты справишься!

Я пытаюсь прижать извивающийся комочек к плечу, как делала это Арина, но это заставляет ее кричать только сильнее.

Мои колени подгибаются, я выпрямляюсь, опускаюсь и поднимаюсь, пытаясь раскачать ее достаточно сильно, чтобы она наконец-то перестала шуметь. На мгновение это срабатывает. И я стараюсь делать это чаще и быстрее, приноравливаясь к ее дыханию. Я чувствую себя идиотом, марионеткой, которую дергают за ниточки: вверх-вниз, вверх-вниз. И замечаю, что Арина изо всех сил старается не рассмеяться.

Затем непостижимым образом эти упражнения перестают работать и девочка воет мне прямо в ухо.

- Ну и как это прекратить? - спрашиваю я Арину.

- Ты мог бы попробовать затычку для рта, - ехидно замечает она. Ни за что не вспомню, как правильно называется эта штука.

Я засовываю резиновый колпачок ребенку в рот. На мгновение она затихает и удовлетворенно посасывает его. Ее водянистые глаза смотрят на меня.