- Она здесь не задержится надолго, - говорит Александр.

- Собака или ребенок? - интересуюсь я.

- Ребенок, - вздыхает он.

- А если она твоя?

Мужчина, открывший нам дверь, выглядит испуганным.

Снова раздается лай. Александр обращается к мужчине:

- Борь, утихомирь его, пожалуйста! Что-то он из-под контроля вышел.

Мужчина отправляется куда-то вглубь квартиры.

"Вышел из-под контроля, - думаю я про себя. - Собака два раза повысила голос от радости."

Мое беспокойство растет. Как он справится с ребенком, если два "гав" от пса, значат, что он "вышел из-под контроля"?

Я смотрю на спящего ребенка. Бедная малышка! У нее действительно никого нет.

- Ее надо как-то назвать, - говорю я. - Поликлиники требуют документы, в которых есть данные о ребенке. Свидетельство о рождении, в конце концов.

Он достает свой телефон и начинает копаться в нем. Я жду ответа. Он молчит. Я раздражена сверх меры, но не могу уйти. Когда малышка проснется, у него не будет ни малейшего представления, что с ней делать. Я подтаскиваю коляску поближе к окну и сажусь в кресло рядом с ней.

- Я пытаюсь установить время зачатия, - говорит он. - Мне нужно сузить круг поиска.

Мой взгляд прикован к прекрасному виду за окном. Башенки Кремля, храм, набережная, памятник Петру... Сейчас разгар лета. Куча людей гуляет, фотографируясь на фоне достопримечательностей.

- Неужели существует так много возможностей, кто может быть ее матерью? - спрашиваю я. - Ведь где-то должны быть документы о рождении этого ребенка?

- Возможно. Но она вряд ли захочет, чтобы я увидел эти бумаги. Ведь таким образом, я узнаю, кто она.

Я ерзаю в кресле. Александр снимает пиджак и кидает его на диван. Мгновенно материализуется мужчина, который встречал нас, и забирает пиджак.

- Он следит за всем, что ты делаешь? - интересуюсь я.

- Он обращает внимание.

- Кто он?

- Борис, мой управляющий.

Александр сидит на диване и продолжает просматривать свой смартфон.

- Может тебе надо вести список своих женщин? - не удерживаюсь я от ехидства.

- Это было бы кстати, - рассеянно соглашается он.

Я не могу сдержать своего отвращения и поворачиваюсь к окну. Я не уверена, что смогу выдержать его присутствие еще минуту.

Малышка шевелиться, ее тельце слегка вздрагивает, когда она потягивается. Открывает глазки, некоторое время наблюдает за мной и снова засыпает.

Волна сочувствия приливает к моему сердцу. Что с ней будет? Если Александр - ее отец, то она обречена на жизнь с няньками, закрытые школы-пансионы и вечное одиночество. Если же не он, то она попадет в приемную семью. Неизвестно, в какую семью.

Я лезу в люльку и ощупываю ее. Там, как и говорил Александр, действительно есть пустышка. Он умный человек и смог бы придумать другое решение. Но, видимо, он был в отчаянии, раз просто повез ее вниз. Я представила, в какой он был панике, когда толкал коляску к лифту. От вымышленной картины я невольно фыркнула и рассмеялась.

- Я рад, что ты находишь мое положение забавным, - комментирует он.

Я выпрямляюсь и продолжаю осматривать коляску. Подушка, пеленка, одеяло, покрывало. Нигде никаких бирок с указанием производителя. Возможно, это ручная работа. Во всяком случае замысловатое одеяло, украшенное безумным количеством, бантов, лент и оборок, явно дизайнерская вещица. В кармане коляски есть подгузники, банка со смесью и бутылочка. Вот и все, что оставила ее мать. Других вещей на память ребенку о себе эта женщина не положила.

Малышка снова шевелиться, ее лоб морщится. Она вот-вот заплачет. Чтобы не допустить этого, я беру ее на руки и прижимаю к себе.