– Да, хорошо, – киваю.

– Фил, – обращается к подоспевшему официанту. – Попроси шефа приготовить нам стейки средней прожарки, пюрешку и греческий салат. А пока ждем, принеси холодный чай.

– Будет сделано, – кивает официант и испаряется.

Александр подается вперед и понижает голос:

– Здесь не готовят стейки, – делится со мной “страшной” тайной.

– А как же…

– У меня есть некие привилегии, – самодовольно отзывается он и подмигивает. Опять откидывается в кресле. – Ну что, Ксюша, готова попасть ко мне в рабство?

Он так произносит этот вопрос, что в нем сквозит не то что намек, а, кажется, прямой призыв стать его настоящей рабыней. От этой мысли по телу прокатывается волна дрожи. Неприятной такой, от которой хочется потереть плечи и поежиться. И это совсем не возбуждает, кстати.

– Не готова в рабство, но готова на работу.

Александр хмыкает и переводит взгляд на официанта, который разливает по нашим бокалам холодный чай и отходит от столика. Я тут же беру свой напиток и цежу, стреляя взглядом по сторонам. Не могу встретить прямой взгляд Александра. Слишком уж неловко я себя чувствую, когда тону в этих ярко-голубых омутах.

– А что, если я скажу, что за рабство я плачу больше? – тоном соблазнителя произносит Громов, а я давлюсь своим напитком.

Ксения

Господи, только первый день рядом с Громовым, а я уже рискую умереть или… попасть к нему в постель.

Как бы ни отрицала, приходится признать, что соблазнять Александр умеет. Эти полутона во взгляде, словах, тоне голоса… Все это складывается в картинку, от которой сжимаются внутренности.

Всего на секунду позволяю себе представить, каков Громов в постели, и низ живота неожиданно обдает горячей волной. Уверена, он умеет трахаться. Не просто умеет, а любит это дело и наверняка подходит к нему со всей присущей ему обстоятельностью.

Почему-то кажется, что он не просто берет женское тело. Он пирует на нем. Наслаждается. Вкушает, как самый сладкий десерт. И это… отвратительная новость. Для меня, по крайней мере. Потому что у меня ни черта нет опыта в сексе. А я уже даже настроилась на то, что мне придется спать с Громовым. Только вот как? Наверняка он привык к раскованным женщинам, которые знают, что делать в постели. Я же пока способна только на какие-то нелепые движения, которые его скорее насмешат, чем спровоцируют возбуждение.

И как же тяжело общаться с ним! Особенно когда он бросается такими неоднозначными фразами и смотрит так, что я прямо ощущаю, как на трусиках появляется мокрое пятнышко.

Черт подери! Он ведь даже не в моем вкусе!

Мне нравятся милые домашние парни, а не такие альфа-самцы, которые сразу после знакомства готовы уложить девушку в постель.

Но надо признать, в искусстве соблазнения Громов хорош. Это все исходит от него настолько естественным образом, что я не удивлюсь, если девушки сами просятся в его спальню, даже если он не предлагает.

Только вот когда он выдает эту шутку про рабство… А, может, это не шутка вовсе? Или как в каждой в шутке в ней юмора только доля?

В общем, я давлюсь своим чаем и начинаю совершенно неэлегантно кашлять.

Александр, нисколько не смутившись, поднимает руки и начинает мне аплодировать. Когда я таращу на него глаза, он поясняет что-то там про высокочастотные звуки и что его этому научила прабабка. Но я его едва ли слушаю. Мой взгляд тормозит на его губах, и в ушах начинает шуметь.

Господи, как же собраться в кучу и перестать плыть от Громова?

– Ты как? – спрашивает он, а я киваю и неспешно делаю еще пару глотков чая.

– Прости, если ты поперхнулась из-за меня.