Вполне обычный красавец, крушитель девичьих сердец, с манящим взглядом янтарных глаз. Нос с лёгкой горбинкой, высокий чистый лоб, немного вытянутое лицо и почти модная бородка, даже для моего мира. Только вот обилие золота на одежде мужчины и в виде украшений. Даже ухо оказалось проколото, из-за длинных, чуть вьющихся волос этого не было видно. Серёжка в виде свёрнутой змеи блестела одним глазком в виде того самого синего камня, похожего на сапфир. Я решила, что буду называть его сапфиром, хотя сапфиры и в глаза не видела.

— О чём же? 

— Кто вы такая, Ирэна?

Я, широко раскрыв глаза, посмотрела на нага. О чём он сейчас говорит? В каком смысле, кто я такая? Ему нужно… признание?

Я… Я неудачница, которой везёт хуже, чем утопленнице. Я слила свою жизнь в трубу, спустила в унитаз. Отказалась от возможностей, от улыбок судьбы, потому что всегда выбирала не то. Вместо отличной работы — город мечты, вместо родителей — любовь. Только вот город мечты оказался мясорубкой, делающим из людей самый настоящий фарш, а любовь… Лучше гнилым помидором лакомиться, чем наслаждаться этим ядовитым чувством. Попала сюда… Конечно, неудачница! Неудачница…

Я могла дать согласие Мегди и оказаться в более лучшем месте, я могла отдаться и самому Мегди, чтобы он не был таким скотом по отношению ко мне, могла быть сговорчивей. Но я всегда делаю неправильный выбор. Всегда. Значит, я очень глупая неудачница? Или не в неудаче дело, а в недостатке мозгов? Своих нет, чужие не вставишь.

— Ваша седьмая жена? — честно ответила, пожав плечами. — Или вы ждёте другого ответа?

— Хотите себе что-нибудь из этого изобилия? Вы ведь глаз не сводили с украшений…

— Меня интересовали камни, а не кольца, серёжки и прочая ерунда. Я… я видела эти странные сапфиры, их сияние. И этот же сапфир был в моём сне. 

— Во сне? Какой сапфир? — наг ухмыльнулся так широко, что я увидела самый страшный оскал из заострённых зубов, а вот язык был вполне обычный. 

— Тот самый, огромный. От него шёл ослепительный свет, а сотни рук желали заполучить его, — сглотнув вязкую слюну, я с трудом оторвалась взглядом от заострённых зубов нага. — Может… Может, вы мне объясните, почему я видела этот сон после той ночи с вами? Так будет всегда?

Прикосновение мужских пальцев к моему подбородку было своеобразным ответом, который я не поняла. Раздувая крылья носа, шумно дышала и ждала. Кончики пальцев скользнули вбок, нежно погладив щеку. При этом взгляд уже напоминал мне расплавленное золото, которое растекалось вокруг меня, опаляло воздух и толкало меня в пучину жара. Отчаянно краснея и покрываясь испариной, поджимала губы и молила высшие силы, чтобы всё закончилось как можно скорее.

Наваждение не исчезало, а лишь набирало обороты. Наг, перехватив другой рукой меня сзади за шею, стал толкать меня спиной вперёд. Стеллажи ползли мимо, пока мы не оказались на пустом месте. Я скосила взгляд и обмерла: камень из моего сна преспокойно лежал на высоком постаменте. Только… Камень был каким-то не таким, странным, тусклым. 

— Ночь? — наг склонился ко мне, словно угрожая поцелуем. — Или сон?

Жгучее прикосновение к губам парализовало. Поцелуй не был гадким или болезненным. Это было похоже на пылкую пряность острого перца, от которого зуд и жжение смешивались со странным удовольствием. Случайно задев кончиком языка зубы нага, вздрогнула и попыталась отстраниться, но хассор не допустил такой вольности.

— И то… — жадно дыша, облизала губы, — и другое. 

Вновь скосила взгляд. Тот странный сапфир гигантских размеров не отпускал моё сознание. Что-то не давало мне покоя, что-то, что не выглядело… привычно. Сон, украшения. И я поняла.