Обухов заметил мое смущение и сам засопел сердитым ежом. Пошел рядом, плечо к плечу, потерянно глядя под ноги.

– Это был наведенный морок, зов на кровавую метку. Если б не решетка с цепями, если б командор не включил глушитель… Вы бы просто ушли с Кондашовым, улыбаясь глупой счастливой улыбкой.

Меня передернуло от отвращения.

– А если б осталась дома? Не поехала с вами в Бюро?

– Тогда бы Григ не спал в эту ночь, – без тени сомнения отрезал Данила. – Он гад и мерзавец, Аля, но любит играть до конца. Отбивался бы под вашими окнами, разорвав подписанный договор, и обесточил в азарте Сокольники.

– Кто он такой? – задумалась я и по напрягшейся фигуре курсанта поняла, что снова ляпнула вслух.

– Дьявол в людской личине, – нахмурился Обухов, сбавив шаг. – Вы словно бабочка, Аля. Летите на яркий свет. Как птица, бросаетесь на шипы, чтобы напитать их кровью. Он вырвет ваше сердце и съест, щурясь от наслаждения. И это не аллегория, это его стиль жизни.

Григ помогал даже в кошмарах – я не хотела сдаваться, но на этот раз сдержалась, смолчала. Потому что в реальности он уехал, сбагрив меня Фролову. Уступил место на сцене, резко оборвав выступление. И дальше отдувались курсант и его боевые товарищи.

– Спасибо, Данила, вы меня спасли. Да еще и натерпелись всякого.

Обухов взглянул, улыбнулся. Хитро прищурился на яркое солнце.

– Да уж, Аля, после такого… Может быть, перейдем на «ты»?

Я поперхнулась словами, воздух стал горячим и терпким, солнце придавило всем весом к земле. Меня расплющило и расплавило от накатившего чувства стыда. Я кивнула Даниле, не сказав «да». Как долго теперь это слово будет царапать горло?

В полном молчании Обухов повез меня обратно в Сокольники. Проводил до самой квартиры – молча. Без слов отобрал ключи, отпер дверь. Получив негласное разрешение, проверил две комнаты, санузел и кухню. Вышел подышать на балкон.

Очень тактично хранил молчание, но улыбался ехидно и руку на прощанье сжал с таким видом, будто согласен на все условия, что я озвучила в мороке. И уже подписал договор без раздумий и сожалений.

Почему я его не придушила? Почему не влепила пощечину?

Почему, забираясь в горячую ванну, думала о красивом курсанте и о том, как он будет справляться с эротическими фантазиями? Да еще и в красках представляя детали?

Пробуждение было тяжелым.

Голова гудела, тело болело, будто меня сбил самосвал, а потом покатался туда-сюда для усиления ощущений. Во рту вонюче и мерзко, как в засохшей илистой луже.

Надо меньше пить, дорогуша. Бутылка в одну морду уже перебор.

Отражение в зеркале напугало отечностью и взъерошенным видом. А также слегка удивило. С какой стати оно еще здесь? Почему не сбежало в далекие дали после бурной вампирской свадьбы?

Как-то смутно помнилось, что там случилось, в их печальном загробном мирке. Но, должно быть, банкет удался. Об этом говорят мешки под глазами, дряблые щеки и пакля волос. Чтобы так выглядеть с утра, нужно много пить. Беспросветно и беспробудно. Так что… Вечность вам в печень, господа упыри. Гонорар уплачен, совет да любовь.

Но до чего же противно жить, даже с пачкой денег в кармане.

Запястье левой руки зудело, будто искусанное комарами. Его поминутно хотелось чесать, раздирая ногтями в кровь. Какой-то браслет вчера нацепили, вот и началось раздражение. Снять к чертям и в помойку? Жалко!

Милый такой браслетик, стильный. Кожа, по всему, дорогая. Пахнет приятно, так, будто рядом прошел офигенски красивый мужик и провел по спине ладонью…

Ага, а я тут такая звезда: нечесаная, неодетая, с опухшей харей и вонючим ртом! Соблазнительница на десять баллов!