Надежда Ожигина Седьмая сестра

Иллюстрация на переплете Анастасии Светлаковой

© Ожигина Н., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Парк культуры». Уважаемые пассажиры, поезда по Сокольнической линии ходят с увеличенными интервалами. Будьте внимательны. Пользуйтесь наземным транспортом!

Неживой голос перевел объявление на английский, добавил про забытые вещи и необходимость держаться за поручень. Можно подумать, в образовавшейся давке кто-то мог куда-то упасть!

Я стояла, плотно прижатая к двери с насмешливой надписью «Не прислоняться», и старалась прикрыть руками футляр. Может, выйти на «Парке культуры»? Пересесть на Кольцо и спокойно доехать до Трех вокзалов?

Идея хороша, но, увы, запоздала. Голос каркнул название станции. Двери открылись, вагон с трудом выплюнул плохо пережеванных пассажиров. Я рванулась к выходу, но оттуда уже накатывали новые волны, настоящие валы перекошенных лиц, потных тел и озлобленных криков. Кого-то впихнули обратно, у кого-то сорвали рюкзак с плеча, кому-то что-то прищемило дверью, и послышался сдавленный мат. Меня накрыло потоком, вновь ударило о двери напротив, вжало сильно – не продохнуть, и футляр уперся в грудную клетку, почти ломая ключицу.

Рядом истерически вскрикнула женщина: ей едва не выбило поручнем руку. Парнишка сбоку шепнул: «Щас сдохну». Мужик в майке с покемоном хмыкнул: вперед, будешь первым, кого похоронят стоя!

Московское метро. Час пик. Увеличенные интервалы.

Как меня угораздило?

Поезд качнуло, женщина взвизгнула и наступила на ногу парню, сидевшему возле поручня и уткнувшемуся в телефон. Тот поднял голову, блеснул очками. Вздрогнул, увидев ад во плоти, точно вынырнул с глубины и только сейчас заметил, что на вагоне расходятся швы от концентрации пассажиров. Вынул из уха наушник, спрятал в карман смартфон.

Уступил женщине место – ну надо же, очнулся, спящий красавец!

На «Кропоткинской» желающих выйти не было. Но еще пять активных просочились в вагон, завывая, чтобы проходили в центр, потому что всем нужно уехать.

Поезд нырнул в туннель, пролетел немного и встал, как вкопался, добавляя остроты ощущений. По вагону пронесся могучий выдох, многоногий и многорукий зверь под названием «пассажиропоток» приготовился подыхать от нехватки кислорода. Уже в третий раз за эту поездку. Да что там случилось, в конце-то концов? Ретроградный Меркурий захватил все дома? Человек упал на рельсы? Ну так доставайте его оттуда, пока люди в вагонах не задохнулись!

Дернулись, поехали – вновь скрип тормозов.

Парня слегка закрутило потоком и нежданно прижало ко мне.

Я давно буравила взглядом его макушку. Ненавижу, когда парни так вот пялятся в телефоны или делают вид, что спят. Что ж, лучше поздно, чем никогда, может, действительно зачитался? Интересно, откуда он едет? «Университет»? «Проспект Вернадского»? Вряд ли дальше, такие, как он, не могут жить на окраине. Что-нибудь понтовое на Воробьевых горах…

И зачем это парню такая грива? Мне бы хоть половину этой густоты и мягкости, падающей волнами на широкие плечи! Зависть – скверное чувство. Я утешалась тем, что от хорошей жизни люди на метро не катаются. Может, у него машина сломалась? Или жена все деньги отжала? Или папочка, эмгэушный профессор, лишил наследства за неуспеваемость?

Стоя к нему впритык, я попала в капкан ароматов. Потертая кожа куртки, пахнущий травой браслет на запястье, дорогой парфюм, полынный шампунь. И что-то еще, такое мужское, от чего перехватило дыхание. Даже не раздражает, что темные пряди волос задевают лицо и шею, щекочут…

Ну и проклятый футляр между нами. Вот оно, женское невезение. Сейчас бы прижаться щекой к его куртке и после месяц не умываться!

Парень заметил кофр, выгнул бровь. Резко выставил руки, упираясь ладонями в створки дверей, по обе стороны от моей головы. Уставился на подбородок. Только этого не хватало!

Знаю я этот взгляд, направленный на кожу под челюстью. Изучающий метку слева на шее, красно-коричневое пятно, как засос, как укус волколака. Вечное тавро, несмываемое. Отметина от инструмента.

Я прислушалась к его музыке. Что-то звенящее, напряженное. Будто осы над цветущими липами. Будто провода на опорах ЛЭП. Иногда так надрывно звенит натянутая до предела струна, задетая медиатором.

Улыбка чуть тронула его тонкие губы, глаза за очками прищурились – и руки распрямились одним рывком, отжимая от меня толпу.

По вагону пронесся стон, кто-то матюгнулся сквозь зубы. Незнакомец продолжал улыбаться, а я впервые за всю поездку отлепила от себя черный кофр и выдохнула, опуская руки.