Послав ему свой обвинительный взгляд, я поспешно закусила губу, чтобы не рассмеяться во весь голос. То, что мы оба были ненормальными – с этим даже я не осмелилась бы поспорить. Но, мимолетно заметив на одной из широких полок моток алюминиевой проволоки, все же не сдержала сдавленный смешок:

– Я так понимаю, именно отсюда родом мой скоромный «ювелирный» подарок?

Открыв довольно хлипкую дверцу, Дмитрий пропустил меня вперед, выходя следом под яркие лучи знойного солнца. Мельком взглянув на мой палец с алюминиевой пародией кольца, он со всей серьезностью проронил в ответ:

– Как только приедем домой, сразу же купим тебе настоящее произведение искусства с роскошным камнем невероятной величины.

Выйдя на центральный двор, мы неторопливо направились к ожидающему у ворот Анатолию и вечно присматривающему за ним доктору.

Дмитрий прекрасно понимал, что после своего безумного выпада у меня есть к нему как минимум сотня вопросов. На мгновение задержав меня посреди пути, он негромко объяснил:

– Поговорим о том, что случилось, немного позже, хорошо?

Я согласно кивнула в ответ, но, заметив его изменившийся маршрут, удивленно спросила:

– Ты разве не присоединишься к нам?

– Нет, – вновь достав телефон, слабо улыбнулся он. – У меня еще осталась пара срочных звонков.

Приблизившись к раскрытым воротам, я нежно улыбнулась Анатолию, с радостью помещая свою ладонь в его согнутый локоть. Этот мужчина был настоящим принцем современного времени. Неудивительно, что моя мать в ранней молодости потеряла от таких ухаживаний голову, навеки сохранив в своем сердце любовь к нему. Дмитрий же совсем другой. Обладая безукоризненными навыками цивилизованного человека, он все же оставался весьма циничным и самонадеянным варваром, одетым в лоск сшитого на заказ костюма. Я и раньше замечала за ним нечто подобное. Но впервые так четко осознала лишь побывав загнанной в угол темного сарая. Подобная бесцеремонность кого угодно могла заставить тотчас задуматься о бегстве без оглядки. Но только не меня. Возможно, раньше меня и привлекали романтичные принцы на белых «Мерседесах». Но в открывшемся свете своего тайного распутства, мне больше подходили вот такие опасные дикари, дерзко разъезжающие по ночным улицам верхом на черных «Харлеях».

Задумавшись о разительных отличиях родственных душ между отцом и приемным сыном, я не заметила, как мы прошли на территорию старого кладбища. Встав в отдалении небольшой могилы, чтобы не мешать Анатолию вести личный разговор, опустила голову, окунаясь в далекие воспоминания о маме. Дни, когда мы были веселыми подружками – были лучшими моментами в моей жизни. Жаль только, что из-за своего совсем еще детского возраста, я мало чего смогла сохранить в своей памяти. Но все же то, что помнила, невольно вызывало счастливую улыбку, поскольку, несмотря ни на что, моя мама всегда была очень милой, веселой и доброй женщиной.

Заметив, что Анатолий уступил свое место, отходя от каменного надгробья, я благодарно улыбнулась Бену, протягивающему мне красный цветок. Молчаливо опустившись на колени, попыталась подыскать подходящие слова, но, увы, все мое красноречие будто бы испарилось. Еще вчера я пришла сюда разгневанная и злая. Готова была излить всю свою горечь и обиду в глубочайшем презрении перед покоящейся глубоко в земле матерью. Но сегодня все изменилось. Впервые за четырнадцать лет моя душа была совершенно спокойна. Освободившись от снедающего изнутри гнева, я больше не испытывала чувства глубокой ярости за ту роковую ночь на обрыве. Я наконец-то нашла ответы на все свои вопросы и все же смогла понять свою мать. Безумные поступки даже под действием небольшой дозы наркотиков были не редкостью в моем мире, потому что собственными глазами видела нечто подобное на бесшабашных вечеринках в домах своих же друзей. Кокаин и марихуана – ими пользовалась едва ли не половина «золотой молодежи», безграничные средства которых могли оплатить это дорогое увлечение. Так что понять мою ополоумевшую от горя мать теперь казалось не так уж трудно. Понять и все же простить… Почувствовав, как по ее щеке заскользила одинокая слеза, я задержала взгляд на миниатюрном портрете прекрасной женщины.