Уловив очередное одобрение, я скромно кашлянула в кулак, переведя взгляд на окружающие нас стены.

– Могу я задать вам один небольшой вопрос? – немного робко спросила тотчас кивнувшего старика. – Почему вы живете в этом доме? Ведь с такими средствами вы же вполне можете позволить себе роскошный дом в любой части мира.

Опасаясь, что он, как и Дмитрий, начнет просвещать меня по поводу развращенности денег и человеческого сострадания, я мысленно приготовилась к новой проповеди. Однако Анатолий воспринял мой вопрос совершенно нормально.

– Мы с твоей мамой прожили здесь последние недели ее жизни, – со вздохом отозвался он. – И с тех пор, как она ушла, я так и не смог до конца смириться с реальностью. Признаюсь, мне нравится бродить здесь в воспоминаниях. Видеть ее призрачный силуэт у плиты. Слышать ее смех со стороны побережья. Вспоминать, как мы занимались любовью в воде…

Резко опустив голову, я непроизвольно поперхнулась кусочком непрожеванного сыра.

– Прости, – заметив мое смущение, поспешно произнес Анатолий. – Я не знал, что тебе неприятно говорить на такие темы. Обычно мы с сыном обсуждаем все совершенно открыто. Наверное, вы с отцом нет.

Меня передернуло. Что значит – все? Абсолютно все?!

Словно прочитав мой немой вопрос, он слабо усмехнулся:

– Всё – в мерах приличия. Без подробностей, но все же довольно свободно.

Немного успокоившись за приготовлением небольшого бутерброда, я едва выдавила из себя слабое подобие непринужденной улыбки.

– Вообще-то, вы правы. Мой папа не одобряет фривольности в своем доме. Максимум на что он давал разрешение моим парням – это лишь невинно поцеловать меня в щеку. Куда уж там об интимных разговорах? Ведь для него я все еще маленький ребенок.

– Поэтому он и охраняет тебя от всех бед.

– Проще говоря, постоянно мне лжет, – с горечью подытожила я.

– Он тебя любит и всего лишь желает, чтобы ты была счастлива.

Оторвав взгляд от куска хлеба, шумно вздохнула, смотря в светло-карие глаза этого необыкновенно доброго человека. Ведь мы должны быть врагами уже хотя бы потому, что я являюсь дочерью самого Мирона Аверина. Но Анатолий будто не замечал этого. Для него я была всего лишь Кариной – дочерью некогда любимой женщины.

– Очень на это надеюсь, – вслух проронила, наконец-то потянувшись к своей кружке кофе. Отпив небольшой глоток напитка, добавила в него немного сливок, после чего поспешно потянулась за сахаром.

– Уму непостижимо! Ты завтракаешь на кухне?!

Резко подняв голову, я увидела стоящего в дверях Дмитрия. Даже невзирая на его утреннюю проделку, я все же так и не смогла подавить предательски вырвавшуюся улыбку. Будь мы вдвоем, я бы обязательно съязвила в ответ, однако в компании его отца предпочла и дальше оставаться паинькой.

Анатолий откликнулся первым:

– Да, твоя невеста решила побаловать старика завтраком.

Тянущаяся к кружке рука с полной ложечкой сахара мгновенно дрогнула, неосторожно рассыпав часть белых крупиц на бежевую скатерть.

Точно! Я ведь все еще невеста его сына! И как только я могла подумать, что утром все вдруг станет по-другому?

Как ни в чем не бывало подойдя к нам, Дмитрий вскользь осмотрел наш скромный завтрак. Стараясь не замечать его близости, вновь потянулась к раскрытой сахарнице.

– И что же тебе приготовила моя невеста?

Моя рука снова непроизвольно дернулась. Грозно сузив глаза, я в упор посмотрела в насмешливое лицо своего «женишка».

Черт возьми, может быть, хватит уже?!

Без труда разгадав мысленное послание, Дмитрий лишь беспечно пожал плечами, по-хозяйски взяв со стола мою кружку кофе.