Ах, если бы Раф еще шесть лет назад поддался уговорам и соврал о нашем будущем, я бы, наверное, рассказала о беременности, и все было бы по-другому. Не зарекаюсь, что радужно, но хотя бы без тайн.

Сегодня же я не уверена, что мое признание пойдет всем на пользу, а в первую очередь — Снежане.

— Что сказать? Что у Андрея атрофировалось чувство юмора? — вполголоса говорю.

— Почему он решил неудачно пошутить?

— Не знаю, Ветров же твой друг, вот и спроси. Зачем допытывать меня? — В душе бунтуют раздражение, боль, обида и много чего еще, копившегося столько лет. — Ты меня бросил и отправил за границу. Тебе была совершенно не интересна моя судьба.

— Я тебя не бросал, — сильно сжимает руль. — Между нами была сделка и она закончилась.

— Да? — выпаливаю. — Считай меня старомодной, но я думала, что когда люди занимаются любовью, между ними зарождаются другие чувства, а не только деловые отношения. По крайней мере, у меня было так.

На это Борн не отвечает, а останавливается возле гостиницы.

— Приехали.

Рафаэль так же галантно открыл бы дверцу, но я не дожидаюсь этого и сама покидаю авто. Борн сопровождает меня до холла. У администратора узнаю, что Марк вернулся в номер — наверное, на бровях заходил, но смог продлить проживание еще на сутки. Причем завалился в тот номер, где ночевали мы с дочерью. Просьба дать дополнительный ключ не вызывает у администратора лютого удивления, видимо, потому что она тоже сполна «насладилась» поведением Марка.

Заполучив ключ, я вынужденно приближаюсь к Рафаэлю.

— Поднимешься со мной? Пожалуйста, мне страшно заходить в номер одной.

— Да, — кивает.

В кабине лифта мне хочется прижаться к Борну, спрятаться за его спиной и закрыть глаза, ощутить себя за каменной стеной, в безопасности. Чтобы Раф решил все трудности и заботливо оградил меня от них. Борн может исполнить любую мечту с легкостью, только для этого надо заключить с ним новую сделку. И что он попросит взамен?

Пожалуй, сама справлюсь.

В номере темно. Слышится присвистывающий храп и жуткая вонь от пьяного мужа. Не снимая обуви, осторожно прохожу внутрь, включаю лампы в совмещенном санузле и приоткрываю дверку. Узкая полоска света дает возможность ориентироваться.

Рафаэль, скрестив руки на груди, стоит в проеме между номером и гостиничным коридором. А мне так неловко — слов не подобрать. Муж прямо в разорванной футболке, штанах и кроссовках распластался на постели. На спине лежит, рот у него приоткрыт.

Спешно собираю вещи.

Когда все готово, качу чемоданы к двери и оглядываюсь на Марка. И вдруг меня задевает вот эта его беззаботная физиономия, ужасные выходки и испорченное впечатление у Ветровых. И даже утренний похмельный синдром не даст Марку никакой амнистии в моих глазах.

— Подожди, пожалуйста, еще минутку, — шепчу Рафаэлю.

— Трудно проститься с любимым? — кривится. — Понимаю.

Не реагирую на его замечание. Беру лист с напечатанными правилами проживания в гостинице. На обратной чистой стороне пишу послание мужу, надеясь, что он его прочтет.

Удивительно, сколько всего происходит сейчас, а Марк даже не проснулся. И я еще раз смотрю на него, вальяжно лежащего, посапывающего, и меня берет злость. Я не хочу, чтобы Марку все сошло с рук, пусть не рассчитывает, что завтра все будут вести себя, будто ничего не случилось.

— Я написала Марку, что между нами все кончено, — уже на пороге сообщаю Борну.

На что он сразу перестал ухмыляться и стал серьезным, задумчивым. Мнение не высказывает, а просто берет чемоданы.

В холле говорю администратору, что выселяюсь, остальные вопросы пусть решают с Марком Степановичем Шкодиным.