Мелькает мысль, что Сережа ушел и не вернется. А мне и платить самой придется. Только вот денег нет. А что тогда делать? Просить маму приехать? Она точно проговорится папе. Звонить Лене? Но ту тоже не балуют карманными. Я накручиваю себя настолько, что даже не пью ничего, только жду с прямой спиной, жадно высматривая Сережу. Никогда я еще так сильно не хотела его появления. Наконец, мелькает среди книжных полок его взбитая, как пена, шевелюра, а потом и его фирменная ухмылка.

— Капец, там очереди, — падает он на диван, довольно сильно прижимаясь бедрами ко мне. Но я просто тихо радуюсь и, наконец, пробую чуть остывший кофе. Ммм… Кайф! И даже не обижаюсь, что Сережа купил себе новую тетрадь с изображением красивой абстракции.

— Симпатично.

— Ага. Думала, забыл про тебя? — достает он те самые красивые блестящие тетради, а у меня визг рвется из горла. Я просто обнимаю его и целую в щеку, а потом бережно расправляю блестки.

— Все так просто?

— Молчи.

— Ладно, ладно. Давай, чего у тебя там не получается, — моментально игривый и классный парень превращается в жесткого и язвительного преподавателя. Он буквально издевается над каждой моей ошибкой.

И, наверное, будь я чуть более чувствительной, то сидела бы тут в слезах, похожая на панду. Но это работает. Кажется, что со мной работает только так. К концу второго часа я все-таки запоминаю несколько самых важных правил, а первую часть теста сдаю на отлично, без единой помарки.

Следующие две встречи проходят по одному и тому же сценарию. Первая половина эта шутки и подколы, а вторая — жесткий стеб над моим произношением и умением составлять предложения.

— Ты все-таки изверг, — говорю, когда мы, наконец, покидаем кафе в конце третьего занятия, набивая рты мармеладом.

— А ты очень работоспособная. И ни разу не пикнула, хотя порой я реально перебарщивал, извини.

— Ладно. Ты мне помог. Большое спасибо! — хочу сесть в машину, дверь которой держит Сережа, но стоит сделать шаг, как оказываюсь впечатанной в твердое, горячее тело.

От него словно жар исходит, а глаза пылают порочным огнем. Я даже знаю, что он скажет, но и сама ждала, когда он попросит. Не буду же я напоминать?! Лишь сглатываю, когда он мажет взглядом по губам.

— Ты помнишь про условие?

— Да. Сейчас?

— Можем поехать ко мне?

— Нет, мне домой надо, — не отрываю взгляда от его губ.

Они словно нарисованные. Последние три дня я, кажется, сотни раз фантазировала, каким будет этот наш поцелуй. Поцелуй — плата.

Поцелуй с условием. Не начало отношений, как в прошлый раз, а просто случайное касание губ, чтобы отблагодарить за помощь, за время, которое он на меня потратил, за внимание, которое уделял. За нервы, которые тратил. Просто, за то, что был рядом и не подвел.

И можно ведь на мгновение просто представить, что мы снова вместе, что этот поцелуй будет лишь одним из тех многих, которые нам предстоят. Пока однажды не станет той самой прелюдией, после которой его губы спустятся ниже, ниже, ниже…

— Значит, тут? — интересуется Сережа у самых губ, оставляя на размышления пару элементов.

— Да, только быстро, как пластырь сорвать.

— Вот этого не обещаю, — уже хрипло, уже в губы, уже плотно к ним прижимаясь… Где-то раздается стон, и я вздрагиваю.

Особенно, когда понимаю, что это мой. Что это у меня такая реакция, когда его наглый язык, смочив мне губы, скользнул вниз, напоминая, каким может быть поцелуй Сережи Самсонова.

До звона в ушах.

До дрожи рук.

До ватных коленок.

Я просто теряю связь с реальностью. Уношусь в небо, прощаясь с пустой и серой действительностью.