С делами удалось разобраться довольно быстро. Он даже не ожидал. Шел обратно и пытался хвост к носу приложить. По всему выходило, что бегство Тимин из дома и пропажа Каменного глаза явления одного порядка, но что значили ее слова о потерянном товарном виде и что вернуть пропажу драконам можно только с ней самой в комплекте? Это вообще возможно, испортить артефакт? Надо как-то ее разговорить. Фин как раз не был заинтересован в возвращении Каменного глаза Антерам. Ксилисам он нужен куда больше.

Честь рода странное явление. Фин не понимал, зачем с ней носятся, как с писаным яйцом, когда к кладовых ветер гуляет, а потому, едва исполнилось шестнадцать, плюнул на эту честь и удрал в Зитц, к бабке. Она давно звала и его, и мать, но та упрямо цеплялась за клочок земли и разваливающийся дом и говорила об этой самой чести.

Там, в Крашти, столице Зитца, он поступил учиться в Академию права. Таких как он, с корнями в Льезе, брали охотно, и Фин даже знал, для чего – чтоб потом шпионить. Собственно, он за этим туда и пошел. Тоже книжек начитался, дурак малолетний. Потом ума прибавилось. Пошел к мастеру-ювелиру в ученики. Увлекся, выучился.

Работой по основной специальности его не слишком нагружали. Но это позволяло пользоваться служебным положением в личных целях. Не он один такой хитрый был, так что на его желание съездить в отпуск на родину по дипломатической протекции вообще сквозь пальцы смотрели.

Причиной возвращения в Льез стало письмо поверенного, что мать совсем плоха. Редкие визиты не мешали заниматься делами, но мать он вниманием не баловал. Разве что денег на содержание дома отправлял регулярно.

А перед отъездом из Крашти бабка явилась, всем бы столько жить, и давай фамильные тайны выбалтывать. У Фина гребни дыбом встали. И про Каменный глаз, и про наследников, и опять про, шшисы ее дери, честь рода. И как-то так говорила, что его проняло до печенок. А иначе на хвост ему ни сдался бы этот артефакт. Прожил бы как-нибудь без него. Родил бы детей обычных, без способности к обороту, и жил бы, как все, дальше. Смысл в этом обороте?

Чешуйчатая половина принялась возмущенно возится. Вообще, если разобраться, он псих на всю голову. Думает о себе, как о двоих, хотя это все равно он сам и есть, только в другой шкуре и при хвосте с крыльями. У каждого внутри какая-нибудь зверушка.

И сейчас та зверушка, которой был Фин, насторожилась и прислушалась. В самой комнате было пусто, но за приоткрытой дверью в ванной ворковали. Причем таким голосом, что у него опять нервы поднялись.

– И где-ты шлялся столько времени, животное? Я тут изождалась вся, а тебя нет и нет, – едва не урчала Тимин.

Фин приосанился и даже простил “животное”. Изождалась же!

– А извозился весь! По канавам лазил, что-ли? Все уши в репьях и спина в колючках.

Фин удивился и осмотрел себя, ну, запылился чуток, но никаких репьев на ушах. Он даже по волосам прогреб для верности, но только сухой апельсиновый цвет вытряс. Да и как она его так видит? Щель в двери хоть и была порядочной, но такие подробности разглядеть?

– Иди же сюда, зверюга, иди, я тебе пузико почешу. Хочешь?

Кто бы отказался? Фин был совсем не прочь, чтоб ему пузико почесали. Он даже руку на ручку двери положил и облизнулся в предвкушении.

– Иди, хороший мальчик… Я тебя искупаю, да? Спинку потру… Да, мой сладкий, и пузико тоже. И хвостик…

После обещания потереть хвостик Фин больше ждать не мог. Он распахнул дверь, будучи в полной готовности и желании отдаться во власть почесывания, купания и потирания хвостика, и его глазам предстала дивная картина.