– А я уже видел у тебя этот взгляд, – вдруг выдает он негромко. – Я его помню.

– Что?

Мысли Сашки витают исключительно в области медицины, и она не сразу понимает, о чем он.

– Вот этот взгляд побитой собаки. Я его помню. Не помню город. Москва, наверное же? Хотя вряд ли юбилей, на юбилейном концерте мне точно не до деталей было бы. А обычные концерты я в Москве не пел. У меня саунд-чек был, а ты вошла через служебку. И в дверях встала еще с какими-то девочками. И вот так же на меня смотрела. Я мельком глянул, кто вошел. И чуть с текста не сбился. Взгляд у тебя, конечно…

Сашка не знает, что сказать. Она считала, что он ее не замечал до самой их встречи в маленьком городке на Алтае.

– Мама говорила, ведьминский взгляд. Она вечно орет, а я сижу молча и просто на нее смотрю. А что мне, отвечать, что ли? А ее это только больше раззадоривает. «Что ты смотришь на меня глазами своими ведьминскими? Признавайся, смерти моей хочешь».

По лицу Всеволода Алексеевича пробегает тень, и Сашка понимает, что зря подняла эту тему.

– Я, конечно, ничего не смыслю в воспитании, но, по-моему, так детям говорить нельзя. Глупости какие. Причем тут ведьмы? У тебя тогда были глаза побитой собаки. И я как будто споткнулся о твой взгляд, понимаешь? Потом собрался, конечно, решил, что не мое дело. У меня концерт, мне готовиться надо. Мало ли, кто там пришел и с какими проблемами. Вот ты сейчас так же на меня смотришь. Я тебя обидел?

– Чем? Тем фактом, что здоровье у вас хреновое? Ну что за ерунда. Не обращайте внимания. У меня национальная многовековая грусть еврейского народа в глазах, это неистребимо.

Качает головой. Не поверил, конечно же.

– А там? В Москве?

– В Новосибирске, Всеволод Алексеевич. Это был Новосибирск.

– Еще не легче. И как ты туда попала?

– На самолете. Так же, как и вы, полагаю. На концерт ваш полетела.

– А ближе никак нельзя было? Из Москвы на концерт в Новосибирск? Саш, ты с ума сошла?

– Ну, поклонники вообще люди ограниченно вменяемые, это факт. В Москве вы обычные концерты не давали.

– Почему Новосибирск?!

– Я не помню детали, Всеволод Алексеевич. По-моему, вы тогда в очередной раз заболели. Точнее, вам первый раз стало плохо на глазах у журналистов. На съемках новогодней Песни года.

Хмурится. Вспомнил ту отвратительную статью и беспардонные фотографии налетевших журналистов, где Ренат ведет его, бледного, под руку в гримерку.

– Да, было такое. Пришлось отменить потом несколько выступлений.

– И первый раз после болезни вы вышли в Новосибирске. Ну я и метнулась за вами. Увидеть вживую. Убедиться, что вы в порядке.

У него так смешно изгибается одна бровь, что Сашка не может сдержать улыбки несмотря на общую тональность разговора и ситуации.

– М-да, девочка, ты выбрала самый простой способ! Деньги же огромные. А работала ты тогда кем, напомни?

– Нянечкой в военном госпитале. Я же еще в университете училась. На самолет не очень дорогие билеты удалось взять. А на концерт меня Тоня провела. Поэтому я и вошла через служебку и явилась на саунд-чек. На саунд-чеке самое правильное впечатление можно получить. Когда зажгутся прожекторы и вы выйдете к зрителям, там уже включится артист. Как бы вы себя ни чувствовали, вы будете веселить народ. А на саунде вы еще человек, живой.

– Или еле живой, – хмыкает он. – Вот детали не помню. Ни город, ни как себя чувствовал в тот момент. А тебя помню. Так откуда страдальческий взгляд тогда? Приехала на концерт любимого артиста. Или я так плохо выглядел?

– Да нет, нормально. Просто… Как вам объяснить…