Янек шагнул в темноту каморки. И понял, что там кто-то есть. Поведение Тима стало понятным. Получается, что это Ярик. На совсем чужого Тим уже лаял бы так, что уши заложило. Горовиц зажёг лампу. Принюхался. Егоров спал, явно приняв на грудь приличный литраж. Из кармана торчал конверт. То, что в письме, можно было, в принципе, и не читать. И так ясно. Не он первый. Пришла беда, отворяй ворота. Виолетта, мать её за все места.

Девушку Егорова звали Виола. Или Вета. Ярик хранил в тумбочке цветное фото. Куколка, конечно. Светленькая, глаза огромные. И они вместе - очень красивая пара. Когда Ярослав уходил в армию, конечно Вета обещала ждать. И писала ему длинные письма своим красивым почерком. Письма для солдата - это важно. Неважно от кого. От родных, от друзей. Особенно ценно - от любимых, конечно. Видимо, таки завяла ботва, как выражался Симонов.

И вот теперь у друга явно беда. Янек скрипнул зубами. Женщины! Что ж вам надо-то от мужиков? Чтобы он всегда сидел рядом и заглядывал вам в рот? Чтобы можно было жить без забот? Для чего вам мужики? И не приходит в голову, что им тоже больно.

Янек был зол. Впору самому напиться. Это ещё вопрос, что Яр пил и где нашёл. Но самое главное, как вернуть его в казарму, чтобы дежурный по заставе не спалил. Иначе сидеть Татарину на губе* трое суток. Не надо быть пророком Исайей. Благо, до отбоя время есть.

Когда уже после отбоя дежурный пошёл проверять личный состав, дневальный в расположении доложил, что Егоров в кошаре.

Офицер не поленился, дошёл до собачника. Собаки начали лаять, пока он был ещё метрах в пятидесяти. Когда зашёл внутрь, в каморке Горовиц и Егоров в четыре руки паяли клёпки на шлейках для собак. Горовиц натягивал кожаную шлейку, Егоров тыкал туда паяльником. Дымина! Гарь! Вонища!

- Вы чего, днем это сделать не могли?

- Товарищ лейтенант, я вечером заметил. Разболтались. Завтра тогда собак работать нельзя. Сорвут всё. Вот попросил Егорова. Мы скоро закончим, - объяснил старший "хвост".
Лейтенант пошёл на обход территории.

- Ложись. Он не придёт. В казарме твой духан и без собак почуют.

- Всё равно доложат.

- Завтра утром мордой в снег нырнешь. Обойдётся.

*гауптвахта

26. Глава 24

24.

"Опять тревога,

опять мы ночью уходим в бой.

Когда же дембель,

я мать увижу и дом родной…
"

Срабатывания сигнальной системы - не такое уж редкое дело. Особенно по китайской границе. Монголы поспокойнее.

Конопля и всё, что из неё делают малополезного для организма - это очень прибыльный бизнес. Ради огромных денег , понятное дело, и существует разветвленная сеть из поставщиков, курьеров, сбытчиков, посредников, охранников.

Каждый, кто имеет возможность, торопится заработать на этом. Пока не поймали. Ключевое слово "пока". Потому что проскочить границу и остаться незамеченным - шанс минимален.

На каждую такую сработку, когда на заставе в каморке дежурного сначала раздаётся характерный щелчок, потом истошно завывает сирена, выезжает на место тревожная группа с собакой. Застава поднимается в ружье. К месту срабатывания выдвигается ещё и "заслон", чтобы перехватить нарушителей, если те успели уйти вглубь территории.

Действия бойцов автоматические, выработанные десятками учебных тревог и срабатываний системы по разным причинам. Какое-то внутренне чувство всегда позволяет отличить настоящую тревогу от учебной. И почти звериное чутье, присущее вовсе не каждому, даст возможность уловить, какая настоящая тревога опасна, а где срабатывание системы не принесёт проблем.

Уходящий на дембель призыв уже успел намечтать себе феерическую встречу дома. Альбомы были готовы и подписаны, адресами все давно обменялись. Егоров собирался по дороге домой в подмосковный Королев выйти в Перми - у него там жила прабабушка. Акимов ехал к родителям в Новосибирск. С намерением перебираться потом в Москву. Ближе к Ярославу.