Горовиц присматривался. И к нему тоже присматривались. Особенно на учебных занятиях. Янек всё никак не мог для себя решить, как правильно. Показывать всё, что умеет? Или придержать? Ну не промахиваться же специально. Хотя тут были штык-ножи. Они тяжёлые. Это не фитюлька Пашкина.

Янек крутил в ладони нож. Искал центр тяжести. Старшина Науменко смотрел на него, усмехаясь в усы. Прикидывал, может этот щуплый еврейский парень себя проявить, как боец? Или только как "хвост"? То, что по собакам он неплохой спец, Юрченко уже доложил. Не страшно на такого собачник оставить.

Замах. Бросок. Нож в центре мишени.
- Горовиц, ещё раз! Левой.
Янек взял нож в левую руку. Переставил ноги. Замах. Бросок. Чуть хуже. Но всё равно девятка.
Вокруг бойцы стояли. Всем уже интересно.

- Вот же ж, Мойша! Только не говори, что с двух рук можешь.
- Не скажу, товарищ старший прапорщик.

Янек взял два ножа. Покрутил, прикидывал их на ладонях. Сделал три шага спиной к мишени. Разворот. Бросок. Оба ножа в девятки.

- Вот тебе, Татарин, и "хвост", - пихнул плечом младшего сержанта Егорова здоровенный ефрейтор.

Боец с русской фамилией и именем младший сержант Ярослав Егоров имел позывной "Татарин". А его приятель - ефрейтор Акимов - "Слон". Хотя ходил, зараза, абсолютно бесшумно. Скорее, как кто-то из семейства кошачьих. Но габаритов был действительно внушительных.

К вольерам с собаками, слава богу, никто бесшумно подойти не может. Но манера Акимова неожиданно и без единого звука вырастать за спиной первое время заставляла Горовица нервничать.

Ещё больше он разволновался, когда пришёл черёд занятий по армейскому рукопашному бою. Стало ясно, что Симонов таки учил их не только карате. Про чёрный пояс и первый дан было сказано в личном деле. Но абсолютно квадратный два на два прапорщик Синегрибов с позывным "Кингконг" это личное дело, ясное дело, не читал.

Чувствовать себя слабаком не хотелось. Понтоваться тоже не в его правилах. Парни все уже с подготовкой. Нового призыва вообще он один.

Против Янека поставили бойца чуть выше него ростом. Хорошо ещё, что не Акимова. Горовиц отвлёкся на то, что у соперника глаза разного цвета.

- Самара, давай! - болели остальные за своего товарища, а не за салабона.
Янека, понятное дело, задело. У него тут пока друзей не образовалось. Только Тим. Надо хоть потом спросить, это парень тоже из Самары?

Горовиц подавил злость. Сейчас стоило с холодным умом бороться. Дёрнул соперника на себя. Тот потерял равновесие. Упал под действием собственного веса. Поднялся. Потряс головой, как собака. Двинулся на Янека ещё раз.

- Мойша, давай! - узнал голос "Татарина".

- Клади его! - это уже "Слон".

Это было, ёлки-палки, приятно. Янек чуть не расслабился от радости. Ему прилетело ногой по коленям. Устоял. Нырнул под соперника. И таки уронил его, сев сверху.

Поднялся. Подал руку. Помог бойцу встать.
- Ну вот, а говорили, ты "хвост"! - пожал ему руку соперник, - Я Илья Самарин.
- Ян Горовиц. Я-то думал, мы земляки. Я из Самары.
- Почти. Ульяновск. Недалеко совсем. Ты где так научился? Каратист что ли?
- Было дело.

Подошли Егоров и Акимов.
- Костя, - Акимов протянул Янеку свою здоровенную ладонь.
- Ярослав. Я дежурил, когда ты прибыл, - Егоров и Горовиц тоже обменялись рукопожатием, - Слушай, а ты не в курсе, почему Батя Петровича вызвал по твою душу? Да ещё и рексом?
- Могу предположить. Но это не моя история.
- Надо полагать, Мойшей тебя Петрович и окрестил, - хохотнул Самарин.

Янек, который про позывные слышал много, предполагал, конечно, что у него будет какой-то героический позывной. Но тут уж не отвертишься. Мойша, значит Мойша. Уже и любопытство разбирало на него живьём посмотреть, на этого парня. Жаль, что тот в Америке. Но, может, ещё увидятся. Жизнь она такая...