Не помню, как запрыгнула в окно Царринды, не помню, как выскребла у нее на лице все что нужно. Зато отлично помню глаза Баскольда, перед тем как метнула его в окно.
Еще несколько раз я выпрыгивала следом, закидывала леплера в комнату Царринды и выбрасывала в окно снова. Парень даже «извини» вякнуть не успел. После нескольких часов таких упражнений я немного устала, успокоилась и зашвырнула Баскольда к Царринде со словами:
– Ну что ж! Если она тебе так нравится, получай свою ненаглядную!
Привычным жестом залезла в окно Царринды заново. Собиралась попрощаться со сладкой парочкой, убедиться, что всю ночь и утро истла проведет в мердкопусе. Но тут леплер взвыл:
– Нет! Не надо! Я сам! Сам! – и выбросился в окно.
Должна сказать, я-то швыряла его прицельно – на мягкий газон. А вот сам Баскольд, похоже, совсем себя не жалел. Решил – уж наказывать предателя, так наказывать. В принципе, я не возражала. Как говорил отец:
«Видишь ли, дочка. Самые строгие судьи собственным гадостям – это мы сами. Еще ни один пленный не убегал от меня, не получив больше увечий, чем во время пыток. Вот как казнят себя за нападение на наше чудесное войско!»
Баскольд казнил себя не хуже. Плюхнулся на самые каменные плиты дорожки, выплюнул несколько зубов и что-то промычал.
Я расслышала только:
– Не подфофди… фо фне… фриско!
Перевод оказался сложнее, чем думала, но я догадалась. Все-таки не раз посещала лекции нашей знаменитой физички – скандрины Лиции Аллигандр! У нее не хватало стольких зубов, словно преподша падала на дорожку раз сорок, а после встречалась челюстью с каждым столбом и зданием. «Не подходи ко мне близко» – нашепелявил мой бывший. Ну этого я делать и не собиралась. В мои планы входил совершенно иной променад. Я перемахнула через окно, гордо прошествовала по все еще распластанному на булыжниках парню, вытерла ноги и бросила через плечо:
– Не переживай! И не подумаю!
Надо признаться – я все же подумала и даже не раз. Как только на душе становилось особенно мерзко и очень хотелось кого-то отметелить, немедленно вспоминался Баскольд. Впрочем, по слухам его соседи по общежитию и так издевались над парнем хуже некуда. Отомстили за всех и сразу!
Чуть Баскольд в душ, они орут: «Слася пришла-а-а!» Парень текать до самого соседнего мира. Голый, без ботинок, прикрываясь только волосами. Ладно, еще они у него длинные. Как русалка закутается в пряди и бродит неприкаянно, пока ребята не сжалятся и не сгоняют за сокурсником на автобусе. Так вот и подумаешь – я еще самая добрая из друзей Баскольда. Почти гуманная. Знать бы еще что значит это мудреное ольгино слово…
Я-то Баскольда в окно кидала практически в одежде. Ну как в одежде? Точно помню, что разодрала в мелкие клочья его рубашку, бандану, брюки и даже плавки. Парень аж взвизгнул фальцетом от удивления. Но носки-то я Баскольду оставила! А еще, по-моему, браслет кожаный.
Остальное вовсе не обязательно. Только мешает, пока падаешь на траву. Мало ли что подумают коты, птицы и насекомые, заметив в собственной вотчине нечто настолько сверкающее и блестящее? Да и соседи Царринды по общежитию высунулись бы из окон не через одного, а все до единого. А тут фактически избежал половины позора… Правда, те, кто восторженно наблюдал как Баскольд раз за разом летал в окно, рассказывали об этом несколько дней кряду. Но… такое лучше один раз увидеть, как говорит Оля. Слышать уже не так смешно. Да и всех пассажей леплера не передашь. Про интонации вообще молчу. Так визжать фальцетом, переходить на привычный грудной бас, хрипеть и хрюкать в траву мог только мой бывший. Я даже загордилась слегка. Талантливого парня отхватила. Жаль только не отхватила ему еще кое-что. Чтобы по другим девушкам не бегал. Сидел и ждал меня, как истинный рыцарь. Кое-что – это естественно ноги! А вы что подумали? Остальное даже со мной Баскольду могло бы еще пригодиться… Ну если бы мы так скоропостижно не расстались. А тут… отрастил ноги в медкорпусе в течение недельки, подумал о своем плохом поведении, осознал, проникся. И ползешь к любимой на коленях. Ну так, чтобы девушка в порыве страсти и от переизбытка чувств заново ног не лишила.