Вот только не у меня! С тех пор как я, оставшись сиротой, переехала жить к бабушке, самыми яркими в новогоднюю ночь для меня были лишь соседские фейерверки, которые я рассматривала, прижавшись лбом к холодному стеклу.

  Любовь Михайловна – только так и никак иначе – не любила праздники, никакие. Считала их бесполезной тратой денег и времени, поэтому о том, что такое подарок на день рождения, Новый год и другие даты, не говоря уже о всяких мелких радостях, я забыла за эти десять лет.

  Даже во время учебы в колледже, где у меня появилась подруга, первая и единственная в этом большом безликом городе, Новый год я все равно встречала одна. Таня была не местной и на каникулы всегда уезжала к родителям. Пару раз звала и меня с собой, но на стипендию мало куда съездишь.

  Поэтому, когда я, получив диплом, устроилась работать в одно из самых популярных ателье города, я была уверена, что в этом году все будет по-другому.

  Но...

  Календарь безжалостно отсчитывал дни до начала праздника, а я, сидя на широком подоконнике, глотала слезы.

  – Уволена, – безапелляционно заявила мне сотрудница кадровой службы.– Отработаешь положенные две недели и получишь полный расчет в последний день.

  – Как?! – удивленно уставилась я на нее, не в силах понять за что меня увольняют.

  – Молча, Ивлева, молча, – не отрывая глаз от монитора, добивала меня она. – Трудовую получишь в день увольнения.

  – Но так нельзя, есть же правила! Я не собираюсь увольняться! – пыталась я отстоять свое место и своё право на самостоятельность. –  На каком основании...

  – Хочешь по статье? Организуем. Выход на работу в нетрезвом виде, нарушение правил трудового распорядка, нарушение правил безопасности при работе с швейным оборудованием... Что еще хочешь? 

  В голове – полный кавардак, дар речи пропал полностью, и я лишь открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыбка.

  – Молчишь? – давила она. –  Вот и молчи дальше. Радуйся, что по собственному желанию.

  За что и почему, мне так и не объяснили, но ясно дали понять: если решу выяснить, мне же будет хуже. Хотя подозрения у меня были, а пара девчонок их лишь подтвердили.

  – А дело все в том, Лизи, – грустно вздохнула Марина, помешивая ложечкой чай, – что наша Оксана Михайловна спит с боссом, а ты отказала и не отдала ей свои эскизы для новогодней коллекции.

  – Ну и правильно сделала! – поддержала меня Светка. –  С какой такой стати Лизи должна была за спасибо отдавать ей свои наработки. Если у нашей Оксаны Михайловны хорошо получается только ноги перед боссом раздвигать, а в дизайне она тупа, как пробка, то это только ее проблемы.

  – Ну, то ее проблемы боком вышли не ей, а Луизы, – парировала Маринка.

  – Я не поняла1 – возмутилась Света. –  Ты считаешь, что надо было отдать, чтобы эта стерва выдала их за свои и, гордая и довольная, поехала бы с ними на международный показ, а  Лиз бы так и сидела дальше в портняжках?! Ты же понимаешь, что, уступи она хотя бы раз, Оксанка уже не слезла бы с нее никогда?

  Марина лишь пожала плечами, скрывая свое истинное отношение к данному вопросу.

  – Девочки, – выступила я в роли миротворца, – не ссорьтесь. Что случилось, то случилось. Жаль, что перед праздником, ну, да ладно. Город большой, ателье много, найду другую работу.

  – Если возьмут... – как-то прозрачно намекнула Маринка.

  – А ты думаешь, – спросила Света, развернувшись к ней всем корпусом и подозрительно прищурилась, – эта змеюка способна на такую пакость?

  Повисшее над нашим столиком молчание было красноречивее всяких слов. Мы допили чай, рассчитались за обед и отправились на рабочие места.