Но если сам факт того, что, по сути, преступники способствовали выживанию остальных ороканцев, ещё укладывался в сознании, то остальное… о чём, вообще, думал кристалл, когда выбирал меня одной из них?

Меня — ту, что ощущала себя неопытным ребёнком. Тихую и скромную — в воры? Это просто шутка рианов, не иначе.

Но нет. Вот этот бег по скользкой чавкающей грязи шуткой не был. И Джерт явно не шутил. И ребята, что слушались его с полуслова. И полигон, и дождь, и казармы… не шутил никто и ничто. Меня действительно выбрали. И действительно в воры.

Мама бы с ума сошла, если узнала. А Ариса хмыкнула и потребовала подробностей.

И я, конечно, всегда хотела быть похожей на сестру, но не до такой же степени! Мне бы и в голову не пришло всерьёз проситься в академию или присоединяться к сестричкиным тренировкам. Пусть они стали гораздо реже, но даже став лекарем, она держала себя в форме.

Резко выдохнув, я тряхнула головой.

Неважно, кто бы что подумал. Я больше не с ними, я здесь. В Ороканской пустоши. Под опекой Горуса. Тренируюсь, чтобы стать вором и стать полезной для тех, кто меня приютил. Так что самое время забыть семью и прошлое.

Даже если это невозможно.

***

Пока он поднимался, скрипучие ступени не издали и звука. Мимолётная улыбка промелькнула на лице Ищейки его императорского величества.

Какие же люди громкие. И неаккуратные. Тонкий слух уловил скрип пола и гул сквозняка, а этого в маленьком дешёвом трактире хватало. Казалось, движение здесь не стихало ни на мгновение — к четырём часам утра хозяин выгонял последних, самых поздних посетителей, а в пять вставала хозяйка, чтобы заняться скотом и кухней.

В степи тоже вставали рано, он не забыл. Только там в любое время года солнце, едва показавшись из-за горизонта, золотило невысокую траву, здесь же не было прохода от серости и грязи.

Он закрыл дверь, сделал пару шагов и сел прямо на пол. Легко стукнул по доскам, заставляя живущую в перекрытиях мелочь замолкнуть или разбежаться.

Связь с его императорским величеством отнимала время и силы даже после многих лет служения. Первый из императорских Ищеек — это и дар, и проклятие. Ведь не только он мог позвать не своего императора, его величество тоже приходило в голову верного подданного в любой, удобный исключительно для себя момент.

Он выдохнул, и мысль потянулась дальше. За пределы простого трактира и даже чужой страны. Хотя здесь для него все страны чужие.

— Снова жалеешь? — послышался негромкий, очень характерный смешок, приглушённый дальним расстоянием. — Может, освободить тебя?

— Нет. — В отличие от других Ищеек, его величество ценил краткость подданного. — Я обнаружил след Элиереи Алисаны…

— Давай без этого. — Он увидел размытую картинку — императора, сидящего в кресле, недовольно скривившегося. — Меня начинает подташнивать от имени этой девчонки, Кевинбург таскается ко мне каждый день. С поклонами и благодарностью, чтоб их всех фаркасы пожрали.

Первый среди Ищеек иронично улыбнулся, но промолчал. Боги милостивы к властителям, могут и исполнить желание. Вот только что будет делать империя, если лишится своего главнокомандующего.

— Где девчонка? Почему вы с ней ещё не в столице?

И он отбросил посторонние мысли.

— Она ушла в Ороканскую пустошь.

— С каких пор мой лучший Ищейка совершает такие промахи? — голос его императорского величества потяжелел.

Хоть тот и находился за полторы страны, но отголоски пронзительной, могильной силы ощущались и здесь.

— Как желаете наказать смиренного подданного? — Он склонил голову в почтении, чтобы скрыть насмешку. Император скривился ещё больше.