Когда Аня открыла его, она увидела белую страницу с девизом: «Переступи порог». Справа отображались фото Саши и её рейтинг (186 баллов, 4 место). Слева темнели ссылки на выполненные задания и на текущее задание, что бы оно ни значило. Следом за курсором по экрану летал красно-синий попугай.

Аня кликнула по «выполненным». Загрузился список из перечёркнутых фраз, в конце которого шли: «убедить родных, что кто-то тебя преследует», «убедить полицию, что кто-то тебя преследует». Рядом с каждым пунктом подгружалось фото: Женя и Саша с сумками в автобусе, Саша с подпиской о невыезде. Саша, Саша… Саша.

Живот стянуло.

Аня оглянулась на дверь, резко встала.

– А… Алекс? – позвала она. Не дождалась ответа и снова прокрутила сайт. Перешла в раздел текущих заданий.

УБЕДИТЬ ВСЕХ В СВОЕЙ СМЕРТИ

Что-то внутри задрожало, Аня медленно подошла к соседней каюте.

– Алекс?!

Она подняла руку, чтобы постучаться, но передумала и с силой толкнула дверь.

Никого.

На миг у неё мелькнула мысль, что Саши тут никогда и не было, что Аня выдумала ее – так, от скуки или одиночества. Потом взгляд, наученный десятками мест происшествий, отметил примятую постель, незадвинутый стул, незадернутую занавеску.

Аня вышла из каюты, оглянулась и на деревянных ногах поднялась наверх, сошла с баржи. Заброшенный причал заливало лунным светом, шумело море – тихо и размеренно. Стенали чайки. С каждым шагом в груди будто расползалась ядовитая лужа. Аня зашагала в одну сторону, в другую, затем – на пике отчаяния – набрала Рыжего.

– Галактионова, – ответил он через пару гудков, – заеду через минут тридцать. Надо найти эту Александру. Новая информация.

Его голос звучал на фоне однообразного гула. Шум мотора? Автотрассы?

Аня с трудом разлепила губы и хрипло проговорила:

– Слушай… я…

– Не слышу!

– Я… Я, кажется, облажалась.

В динамике раздавался монотонный гул.

– Ты слышишь?

– Она у тебя? – спросил Рыжий низким, едва не рычащим голосом.

– Ей было некуда пойти, а…

– Она у тебя или нет? Можешь ты не квакать, а четко ответить?

Ане захотелось бросить на это «квакать» что-то резкое и гадкое, но она только вертелась на месте и мямлила:

– Я не знаю, я…

Голос её оборвался. Она заметила краем глаза исполинский скелет, вздымающийся вдали на фоне луны и облаков, и с трудом узнала портовый кран. Рука с телефоном опустилась, из динамика доносился тихий, невнятный голос Рыжего.

***

Аня быстро шла, ничего не соображая, задыхаясь, спотыкаясь о трещины и края ям. Свет телефона нервно скакал по бетону влево-вправо, влево-вправо, пока не вырвал из полумрака исполинскую опору. Её поверхность покрывал узор из ржавчины, граффити и скорлупок синей краски; у основания лежало кумачовое пальто.

– Алекс?

Аня посветила вокруг: опоры, уходящие вверх, во тьму ночного неба; растрескавшийся бетон с штырями арматуры; тёмные волны. Она подошла к концу причала и посмотрела на воду: ничего, никого.

– Алекс? Ты здесь?

Море тихо дышало на просевшие сваи, подвывал ветер. Аня напрягла слух, и ей показалось, что сквозь этот равномерный шум едва пробивался не то крик чайки, не то стон?..

Аня наклонила голову, прикрыла глаза и пошла на звук.

– Алекс?

В свете телефона проступил ржавый отрезок крановой лестницы – он лежал на бетоне чуть в стороне от опор, словно упал откуда-то с высоты.

У Аня сбилось дыхание. Она ускорила шаг, посветила в одну сторону, в другую…

Ледяной волной окатил ужас. Парализовал на миг и схлынул, не оставив ни мыслей, ни эмоций.

Саша лежала за отломом лестницы – ноги, естественно, вывернулись, кожу прорывали обломки костей, блестела кровь. Лицо посинело, шея вздулась. Было что-то нереальное в этом, чрезмерное, неестественное.