– Да я понял, понял! Сейчас самое время, чтобы куда-нибудь свалить… то есть уехать, я хотел сказать. – Ему не терпелось поскорее подняться в квартиру и, на ходу скинув одежду, встать под обжигающие струи и подумать. С двенадцати лет горячий душ или ванна помогали ему успокоиться и избавиться наконец от этого ментолового холодка в груди. Из-за которого он никогда не покупал ни ментоловые леденцы, ни жвачки, ни любой продукт, который обладал освежающим эффектом. – Только с чего вы взяли, что она захочет куда-нибудь уехать, да еще и со мной?

– Это твоя задача сделать так, чтобы она этого захотела. И не забывай, что с тобой все в относительном порядке во многом благодаря мне, – широко улыбнулся собеседник, с удовольствием наблюдая за реакцией, которую произвели его слова. – А если ты думаешь, что с наступлением твоего совершеннолетия что-то изменилось, то ты ошибаешься.

– Я ни о чем таком не думаю! – Антон был готов сказать что угодно, только чтобы быстрее нырнуть в прохладную сырость подъезда.

– И еще… не вздумай Анне ни о чем рассказывать! Иначе это плохо кончится как для тебя, так и для… всех.

– Паспорт нужен? – Рюкзак, под завязку набитый вещами, больно давил на ее плечи, грубые лямки впивались в кожу даже через трикотаж футболки.

– Если до конечной, то нужен, – вяло откликнулась кондуктор. Такие вопросы ей задавали не просто каждый день, а несколько раз за ее двенадцатичасовую рабочую смену.

Аня раздраженно поморщилась. Антон перетаптывался рядом, понимая, что каждым неверным словом или движением вызывает еще большее раздражение спутницы. Казалось, ее злит в Антоне абсолютно все: его шумное сопение, жар, исходящий от его подтянутого тела, аромат туалетной воды и даже чрезмерное желание быть полезным.

– Давай достану. – Он резко дернул замок на висящем за ее спиной рюкзаке, тот раскрылся, и половина содержимого оказалась на асфальте.

– Черт возьми! – заверещала Аня и стащила с плеч тяжелую ношу.

Обтекаемой формы белый автобус марки «Хендай» гудел двигателем на платформе автовокзала. Две двери были гостеприимно раскрыты, но пассажиры послушно столпились около передней. Водитель сидел за рулем и, не проявляя никакого интереса к происходящему, опустошал пластиковый контейнер с едой, шумно прихлебывая кофе из крышечки термоса. Кондуктор в оранжевой жилетке проверяла билеты и что-то усердно отмечала в дорожном листе.

Аня насупилась и, уперев руки в худые бока, скрытые оверсайз-футболкой, с презрением уставилась на спутника.

– Девушка, вы едете? – Кондуктору не терпелось закончить с этим автобусом, чтобы перед следующим выдалась небольшая передышка. А если эти двое рассорятся и никуда не поедут, то их места можно будет продать другим пассажирам. Дополнительная копеечка не помешает. Тем более с ее-то окладом в двадцать пять тысяч рублей.

– Мы едем, – Антон замахал перед носом женщины двумя паспортами.

– Места двенадцать и тринадцать, – разочарованно поджала она губы.

– Спасибо.

Ребята, стараясь не смотреть друг на друга, спешно засунули в рюкзак раскиданные вещи и забрались в салон. Он был чистый, и в нем было даже немного прохладно, что не могло не радовать взмыленных пассажиров. Стоял июнь, и летнее солнце нещадно жарило изголодавшихся по теплу людей своими лучами, будто впрок.

На одном из их мест у окна сидела маленькая девочка. Лет примерно шести. Она по-взрослому подперла загорелое личико не менее загорелой ручкой и таращилась в окно. «И когда только успела загореть, солнца-то почти не было», – подумал Антон, разглядывая ее худенькое коричневое тельце. А вслух произнес: