Вот и Аня, наверное, винит всех. Почему никто не замечал, не спрашивал, не предлагал помощь. Ведь если бы кто-нибудь подошел и спросил, то она бы рассказала, доверилась. А так нет. Незачем. Ведь никому не интересно.

– Прости, – неожиданно сказала она еле слышно и положила свою ладошку поверх его лежащей на колене ладони. – Я знаю, что невыносима.

И добавила, как бы подтверждая его мысли:

– Но я злюсь не на тебя. Ты ни при чем. Понимаешь, вот они все ходили вокруг и как бы принимали мои правила игры. Никто же не спрашивал: хорошо тебе, счастлива ли ты? Я улыбалась, и все с облегчением выдыхали. Не просила помощи, все радовались. Не пила таблетки, не кидала вещи, не устраивала истерики, и когда случайно уже от бессилия вдруг раздражалась, то сразу слышала: тебе-то что не живется? У тебя же все хорошо, все благополучно. Но ведь это я облегчила им работу, делая вид, что у меня все хорошо, – Анин голос стал похож на хрип.

Антон обнял ее за плечи. Притянул. Она уронила свою белокурую голову ему на плечо и дрожащими пальцами принялась размазывать слезы.

– Что за сырость? – между их ног кто-то закопошился, завозился.

– Юля, – озадаченно протянул Антон. – Как ты умудряешься пролазить под сидениями?

– Да я легко. Никто и не замечает. Только… – она посмотрела на свои красные коленки и насупилась, – ноги болят и грязно.

– Вот и не лазай там, – неожиданно улыбнулась Аня. – Возьми салфетки. – Она протянула Юле упаковку влажной туалетной бумаги, лежавшей в кармане спинки сидения. Украдкой вытащив пару салфеток и для себя. – Чумазая какая. – И они с Антоном захихикали, глядя на насупившуюся мордочку девочки. – Со всем автобусом перезнакомилась. Егоза.

Автовокзал в Казани вызывал крайне неприятные ассоциации: маленькое обшарпанное здание, через холл которого они прошли, чтобы очутиться перед главным входом, обдал их тревожным духом двухтысячных. Того времени, когда сигаретный дым, плевки и пыль были повсюду, как и гыканье, которое непрерывно разносилось, словно эхо, по обширному пространству, где бы человек ни находился.

Аня вызвала такси через приложение, и рядом с ними резко затормозил «Солярис» с разбитым пластиковым бампером и вмятым железным боком. Вряд ли именно от Казани следовало ожидать большого количества сородичей; но Антон втайне надеялся найти то единственное место в своей стране, где людей, похожих на него хотя бы внешне, окажется больше, чем выходцев из ближнего зарубежья. И это место, к его сожалению, не было столицей Республики Татарстан. Хотя он понимал, что надеяться на такое было одновременно глупо и забавно.

Аня стояла рядом, широко открыв глаза и брезгливо сморщив свой аккуратный носик, когда ее окутало резким и терпким облаком из сигаретного дыма вперемешку с выхлопными газами и городской пылью. Антон бы сказал, что подруга была ошарашена, обескуражена или попросту в шоке. Домашняя девочка, очутившаяся на вокзале, откуда лихач-водитель должен был доставить ее в номера… Эта ассоциация некстати пришла Антону в голову, и в следующий момент он почувствовал себя подлым, беспринципным соблазнителем. А говоря русским языком – обычным обманщиком, которому не составило малейшего труда втереться к Ане в доверие. Хотя, справедливости ради, она сама взяла его в оборот еще до того, как такую задачу перед ним поставил Никита Дмитриевич.

Заранее забронированная через «Яндекс. Путешествия» гостиница располагалась в историческом центре Казани, недалеко от Дворца земледельцев, вблизи Кремля и набережной. Выходящая окнами на проезжую узкую улочку, где громоздилось здание театра Оперы и балета, гостиница затерялась среди небольших магазинчиков, кафе и ресторанчиков. Самый центр, но довольно тихо. Вход был со двора, и все это чем-то напоминало южные города, где разного рода заведения были плотно натыканы и теснились чуть ли не друг на друге.