Он расхохотался:

– Ты считала? И при чем тут Есенин?

– Что-то около двадцати…

Он присвистнул:

– Серьезно?

– Это получается пять в год.

– Не так уж и много. У Есенина точно было больше.

Они дружно рассмеялись.

– Не хочу быть одной из них, поэтому держи свою любвеобильность при себе, – предупредила Аня.

– Я просто искал…

– Что искал? – Не поняла Аня.

– Единственную.

– Нафол? – она подняла на него глаза, держа за щекой зубную щетку, которую также выудила откуда-то из груды вещей, сваленных в кресло.

– Нафол, – передразнил Антон, и она, фыркнув, удалилась в ванную.

Аня была права, и от завтрака действительно ничего не осталось. Шведский стол был накрыт в крохотном помещении, где стояли близко друг к другу несколько столов, а люди сидели, пытаясь не соприкасаться локтями. Ребята налили себе кофе и сели за свободный столик. Аня стала озираться по сторонам, и Антон спросил:

– Юлю ищешь?

– Ага, что-то мне не дает покоя эта девочка. Ее еще и на завтрак не водят.

– Либо она уже позавтракала, – поджал он губы.

– Давай узнаем на ресепшене, – предложила Аня.

– И что мы спросим? Ходила ли на завтрак посторонняя девочка?

– Да нет. Спросим, какие у нее родители, например.

Антон с сомнением покосился на Аню.

Муж, работающий в следственном комитете, наложил на ее мыслительный процесс отпечаток.

– Анют, у нас нет таких прав. А даже если бы и были, то никто нам ничего не расскажет. Ты видела эту девушку на ресепшене? Думаю, ее сменщица ничуть не менее рассеянная.

– Ты бы мог ее очаровать, прикинуться сотрудником… – Аня не договорила.

– Э, нет, – перебил Антон. – Я не сотрудник и прикидываться им уж тем более не собираюсь. Мы просто поднимемся к ним в номер. Но сначала предлагаю перекусить.

Они сделали себе по бутерброду с тонким кусочком ветчины и двумя кусочками сыра и с жадностью позавтракали. Чувство предвкушения щекотало обоим нос. «Это не бесконечные подтягивания на турнике», – думала Аня, прихлебывая кофе.

«Это вам не пакеты с продуктами из магазина волочить», – думал Антон, тщательно работая челюстями.

Закончив завтрак, они вышли в холл, прошли мимо ресепшена и, минуя лифт, поднялись по ступеням на третий этаж. В коридоре чертыхалась уборщица, что-то пытаясь найти на своем столике с моющими средствами, тряпками и губками.

– Простите, – обратилась к ней Аня.

– Здравствуйте, – дружелюбно улыбнулась пожилая женщина.

– Вы не знаете, в триста двенадцатом номере кто-нибудь есть?

– В триста двенадцатом? Я еще не убиралась в нем. А вы ищите кого?

– Да, здесь была девочка… вчера. – Женщина внимательно слушала. – Мы ехали с ней и ее родителями в одном автобусе, а вчера в холле она выронила… выронила… – Аня замялась, соображая, что такого важного может потерять шестилетняя девочка.

– Пятьсот рублей, – подсказал Антон.

Аня перевела на него благодарный взгляд:

– Да, она уронила пятьсот рублей, и мы хотим передать ей лично. Понимаете? – Она смотрела прямо в глаза уборщице.

– Понимаю, дети нынче пошли при деньгах, – женщина задумалась. – Я не уверена, что в этом номере живет пара с ребенком. Вы не перепутали? Вот, например в пятьсот семнадцатом… на пятом этаже…

– Юля сказала, что в триста двенадцатом, – перебил ее Антон.

– А вы знаете… Вы постучите. Вдруг я сама что-то путаю. Либо вы можете узнать на ресепшене.

Антон забарабанил по двери. Никто не открыл. Он приложил ухо к полотну. Тишина. Он постучал еще раз.

Уборщица стояла рядом. По ее лицу было понятно, что ей даже интересно, хоть что-то разбавляет рутину ее рабочего процесса.

– А вы знаете, – тронула она за рукав Антона. – Как правило, очень многие гости предпочитают завтракать рано. Ну и потом они уходят… гулять. И возвращаются уже после обеда. Вы, – она окинула ребят взглядом, – вы приехали не по работе?