— Гриша проработал ещё дольше, и что теперь? Нам вас всех спонсировать, что ли? — холодно цедит Анжела, пренебрежительно вручая мне в руки пустой стакан.

— Прошу прощения, — подавленно шепчу я, готовая разрыдаться, и поспешно ухожу из гостиной.

Иду на кухню, внимательно изучаю меню к ужину. Из четырех заказанных блюд я знаю, как готовить только одно. Остальные названия даже отдалённо не подсказывают мне, из каких ингредиентов это готовится. Нужно снова звонить матери и получать подробные инструкции. Ей и без того сейчас худо, а тут я со своими рецептами…

Скупая слеза всё-таки скатывается по щеке. Оглядываясь, я тут же стираю её. Я просто обязана собраться. У мамы кроме меня больше никого нет. Нужно найти другой способ раздобыть деньги. С чего я наивно решила, что мне станут помогать эти люди? Что дочка Виталия Ивановича способна на сострадание? Что она спит и видит, как бы попросить у отца денег для прислуги?

Принимаюсь за готовку салата, рецепт которого я не только знала, но и применяла в прошлую пятницу на практике. Недовольства не высказывали — уже хорошо, но и хвалить в этом доме, как правило, не любят.

В кухню заходят, я замечаю это боковым зрением и оборачиваюсь, откладывая нож. Анжела вместе с подружкой зачем-то усаживаются за стойку с напитками и хитро на меня поглядывают.

— Говоришь, операция поможет матери, да? — осторожно спрашивает первая, окидывая меня оценивающим взглядом.

— Да, поможет…

— Ну, тогда тебе повезло и сегодня ты вытянула счастливый билет! Я попрошу у папы для тебя деньги.

С губ непроизвольно срывается радостный писк, и я моментально прикрываю рот ладонью. Неужели всё получится?

— Спасибо вам огромное! Я верну всё до последней копеечки.

— Мне нужно, чтобы ты отработала сразу, — хищно улыбается Анжела, накручивая волнистый светлый локон на указательный палец.

Я даже немного теряюсь.

— Конечно, что мне нужно делать?

— Придётся прокатиться вместо меня в командировку. И ровно за неделю ты должна будешь отвадить от меня навязанного папочкой ухажера. От моего имени, разумеется. Он ни разу в глаза меня не видел, как и все папочкины приятели, которые могут там появиться. Билеты я оплачу.

— Но я… как же я… у меня мама больна, как я оставлю её на неделю? У неё больше нет никого. Вдруг ей станет хуже?

Анжела кривится, нетерпеливо отмахиваясь от моего лепета:

— Так тебе нужны деньги или нет? Я уговаривать не собираюсь! Это же, можно сказать, отпуск. Отдохнёшь в другом городе, освежишься, наберёшься новых впечатлений… А насчёт мамы — тоже мне проблема, попросишь соседку навещать! Работка несложная. Просто сразу скажи: согласна или нет, а то я легко других кандидатов найду.

Как я могу быть не согласна? Мне нужны деньги. Любой ценой. И раз для этого нужно ехать в другой город под чужим именем, чтобы испортить знакомство с таким же избалованным мажором, как сама Анжела, я сделаю это.

— Вы дадите мне время организовать для мамы наиболее комфортное проживание в моё отсутствие?

— У тебя есть три дня, на четвёртый нужно улетать.

— Хорошо, спасибо.

— Ну-с, раз мы договорились… На какое имя заказывать билеты?

— Сёмкина Евгения Дмитриевна.

— По рукам, Женя. Я в тебя верю…

***

Резко просыпаюсь, хватая ртом воздух. Сердце выбивает барабанную дробь. Словно это был не обычный сон, а какой-то кошмар. Скидываю одеяло и спешу на кухню, промочить горло. Жадно пью холодную воду, делая глоток за глотком. Женя… снова это чужое имя. Только теперь не из уст незнакомца, а из собственного сна. Я представляюсь этим именем. Не кто-то другой, а именно я…