— Ближе.

Шумаков так смотрит, будто гипнотизирует. Подаюсь немного вперед и почти сразу оказываюсь в ловушке его ладоней. Матвей зарывается пальцами мне в волосы, и я совсем чуть-чуть склоняю голову набок, пока он обхватывает щеку второй рукой, а потом скользит ей по шее к плечу. Приобнимает.

— Что ты делаешь? — во все глаза на него смотрю.

— С тобой все хорошо? — трогает меня до щемящей в груди нежности.

Киваю, прижимаясь к его губам своими, Мот вздрагивает, отстраняется и, подцепив мой подбородок так, чтобы я запрокинула голову, смотрит в глаза.

Я, кажется, окончательно умираю в этот момент.

— Да, я в порядке, — бормочу, цепляясь за плечи Матвея, как за спасательный круг. Улыбаюсь уголками губ, очарованная моментом. Слишком нервничаю. Слишком обескуражена.

Все это для меня слишком.

Я убеждала себя, что забуду. Убеждала, что больше близко к нему не подойду, а сейчас снова таю в его сильных руках.

— Я в порядке, — повторяюсь, облизывая сухие губы. Меня в жар бросает. Разве все это вообще реально?

— Я рад, — Матвей тоже улыбается. Едва заметно, но большего мне и не нужно.

— Это будет ужасно, если я скажу, что соскучилась? Кажется, все, что случилось, так ничему меня и не научило, — закрываю глаза, потому что окутывает стыдом. Он похож на легкое дуновение ветра и щекочет кожу.

— Нет. Открой глаза.

У Матвея тихий, мягкий, ласкающий слух голос сейчас. Я растворяюсь просто от каждого звука, что слетает с его губ. В груди образуется огромный, светящийся шар. Он теплый. Он меня согревает от макушки до кончиков пальцев.

— Кажется, — Мот ухмыляется, — это нормально.

Он так пристально на меня смотрит, что все процессы в моем организме замедляются. Я превращаюсь в воздушную, абсолютно невесомую сладкую вату.

— Слушай…, — снова зарывается пальцами мне в волосы, чуть царапает кожу головы, отчего я получаю просто нереально удовольствие. — Ты из головы не выходишь. Совсем.

Матвей сглатывает, а я смотрю на его губы. Жадно так. Хочу поцеловать его. До дрожи хочу. До сумасшествия. Маньячка настоящая. Больная. Зависимая. Дурная.

— Думаю о тебе постоянно, — он продолжает. Говорит отрывисто, но тихо. Его дыхание щекочет мою кожу на шее.

Я улыбаюсь. Проникаюсь моментом буквально на доли секунд, пока сознание не подкидывает жуткие воспоминания и не возвращает в реальность. Все это лишь слова, но я тоже могу говорить. Могу делиться своими чувствами и болью. Могу же?

— Мне больно, — шепчу и Мот тут же убирает руки.

Глупо улыбаюсь и качаю головой.

— Не физически. Я люблю тебя с детства, — всхлипываю. — Я не знаю, когда это пройдёт. Я не знаю, хочу ли я, чтобы это прошло. Я постоянно думаю о той ночи. О тебе думаю. Мне грустно. Я страдаю.

— Прости, — Матвей как-то странно улыбается, обводит мои губы большим пальцем, а потом прижимается своими.

Клеймит этим поцелуем, сначала нежным, а потом глубоким, покоряющим. Наши языки сталкиваются и танцуют какой-то понятный только им танец. Мне вкусно. Счастливо.

Я счастлива! Пусть на какие-то минуты, но я хочу пребывать в этом состоянии. Никто у меня сейчас не сможет его отобрать.

— Ты сладкая, — его шепот вызывает мурашки, а слова доводят до точки невозврата.

Искрит.

— Моя девочка, — Матвей говорит с перерывами на поцелуи.

Присасывается к моим губам, а потом выдает по слову с хрипотцой.

— Мот…— бормочу, обвивая его шею руками. Чувствую ответные объятия. Закрываю глаза, а внутри все содрогается. Это адреналин. Эндорфины. Любовь.

Матвей нетерпеливо вырисовывает дорожку из поцелуев на моих ключицах, а я пошевелиться не могу.