— Макс дрыхнет в зале, — сразу же поясняет Вадик и снимает сковороду с плиты.

Натянуто улыбаюсь и завариваю себе крепкий кофе. Еда не лезет. Да и вообще, мне не помешает сесть на диету. Скину пару килограммов и буду париться на тему, что можно съесть, а что нет, вместо страданий по Шумакову.

— Алён, у меня есть два билета в театр. Московская труппа приезжает. Вадик такое не любит, мама моя работает, а подружкам тоже не очень-то интересно. Может, сходим? — предлагает Маринка.

Я не думаю. Сразу соглашаюсь. Мне нужны новые впечатления и эмоции. Жизненно необходимы просто.

Я не могу посвятить всю свою жизнь своей неудавшейся любви. Она слишком коротка — моя жизнь.

— Супер! — Маринка хлопает в ладоши, а Вадя делает лицо кирпичом.

После завтрака, когда Ирина убирает со стола, а Макс моет посуду, мы с Вадей выходим на балкон. Маринка к тому времени уже убегает к себе домой. В соседнюю квартиру.

— Чего? — складываю руки на груди. Смотрю на Вадика в упор.

— О чем говорили с ним вчера?

— С кем?

— С Мотом, бля. С кем еще? Дядь Лёша в больнице был, этого козла привозил на рентген.

— Тебя это не касается.

— Не зли меня. Близко к нему не подходи.

— Ты тоже будешь придерживаться своего совета?

Вадик кривовато лыбится и отрицательно мотает головой.

— У нас с ним свои дела. Ты к ним отношения не имеешь.

— Как интересно получается. Может быть, ты будешь контролировать, с кем я вообще общаюсь?

— Если надо — буду. Своей башки у тебя нет.

— А не пошел бы ты…

Вадик подается вперед и сжимает мое запястье. Не больно и не сильно. Так, для вида.

— Ты думаешь, я придурок какой-то, что ли? Я просто за тебя переживаю и…

— Не надо за меня переживать. Я сама разберусь.

— Уже разобралась. На работу сам тебя возить буду и забирать.

— Ага, или снова попросишь Шумакова, — фыркаю и выдергиваю руку из его захвата.

Вадик прищуривается, опирается на стену.

— Когда?

— Что когда?

— Когда ты решила, что в него влюбилась?

— Решила? Ты сейчас мои чувства обесцениваешь или что? — Утренний разговор с Ирой прямо-таки включает во мне не то чтобы моралистку, но вот такую прокачанную психологией девочку — точно. — А может, скажешь, что я еще маленькая и…

— Хватит чушь нести. Хочется понять масштаб проблемы.

— Проблемы? — отворачиваюсь.

Боже, моя дурацкая любовь теперь для всех проблема. Я и сама проблема. Огромная!

— Давно. Несколько лет.

— Вокруг тебя постоянно парни вьются.

— И? Вокруг тебя тоже куча баб. Ты хоть одну из них любишь? Маринку хотя бы? Очень сомневаюсь.

— Это другое.

— Не смеши, — наигранно хохочу. — Давай закроем тему. Я не собираюсь пересекаться с Матвеем. У меня тоже есть лимит на чувства. А ты, — упираюсь пальцем Ваде в грудь, — не трогай его больше. Понял? Не смей больше его бить.

— Если потребуется еще раз ему вмазать, твоего разрешения спрашивать точно не буду.

— Какой же ты козел. Я в твою жизнь не лезу.

— А мои бабы с психованными пацанчиками не трахаются. Каро на всю башку двинутая. И я сейчас серьезно. Мот ее не кинет. Никогда. Там все очень серьезно. Было и будет. Уясни это. Раз и навсегда. Лучше рано, чем поздно. Лучше для тебя. Ты ему не нужна. Уясни ты это наконец!

***

— Алён!

— Виолетта Денисовна? — улыбаюсь, чуть крепче сжимая в руке стаканчик с кофе. — Здравствуйте, — здороваюсь, когда мы подходим друг к другу ближе.

— Привет, моя дорогая. Как давно я тебя не видела.

Виолетта внимательно меня рассматривает, а улыбка на ее губах становится шире. Я попадаю в ее объятия совсем неожиданно. Немного растерявшись, касаюсь ладонью ее плеча, а потом спины.