Адреналин зашкаливает. Ощущение, что брат все еще где-то рядом, не исчезло, хоть умом и понимаю, что он ушел.

— Они надолго.

Мот убирает телефон и делает шаг назад.

Отступает. Перестает меня касаться и даже на меня не смотрит.

Торопливо поправляю подол платья, желтого, в мелкий белый горошек. Запускаю пальцы в волосы, которые стали влажными на висках, и закручиваю из них пучок на макушке.

— Поехали-ка тоже прокатимся.

Мот делает два шага вниз, останавливается и оглядывается на меня через плечо.

— Зачем? — аккуратно приседаю, чтобы подобрать свою сумку и пакет.

— Нужно поговорить.

— Это можно сделать и здесь.

— Нельзя.

— Меня ждут дома, — смотрю наверх.

— Это займет максимум полчаса. Ты ничем не рискуешь, Алёна.

Матвей вытягивает руку и, чуть надавив на мою, забирает вещи.

Мое желание побыть с ним рядом еще чуть-чуть, конечно же, побеждает все доводы разума. Я киваю и становлюсь на ступень ниже.

Мот указывает ладонью на пролет и пропускает меня вперед.

Каждый шаг отдается в ушах громким эхом. Я словно по минному полю иду, в постоянном напряжении и ожидании, когда рванет.

— Моя машина через два дома отсюда.

То есть он даже остановился так, чтобы никто не увидел, что он здесь?

Под «никто» я, конечно, имею в виду брата.

— Ладно, — бормочу, заворачиваясь в джинсовку. Мне не холодно, это все нервы. Я, когда нервничаю, всегда хочу спрятаться. Забраться в огромный кокон и контактировать с этим миром только через него.

У двери подбираю букет, который Марина не забрала, и поправляю смятые бутоны.

— Давай потом отреставрируешь, — торопит Шумаков и выходит из поезда.

Иду следом, чуть ускорив шаг. Мы пересекаем двор так, чтобы не светиться под фонарями, сворачиваем на диагональную тропинку и выходим к машине. Я сто раз видела этот внедорожник. На нем дядя Лёша ездит. Огромный черный «Хаммер», рядом с которым Мот выглядит слегка странно. Ему все же больше подходит что-то стильное и спортивное, а не этот угловатый, невероятных размеров монстр.

Шумаков закидывает мои вещи на заднее сиденье и, пока я хлопаю глазами, даже букет из рук вырывает. Отправляет его вслед за сумкой и открывает для меня дверь со стороны пассажира.

Забираюсь в салон и сразу же накидываю на себя ремень. На автомате уже. Хотя, возможно, мы никуда и не поедем. В машине посидим, и все.

— Замерзла?

— С чего ты взял?

— У тебя мурашки.

Вместе смотрим на мои колени в мелкую пупырку.

— Да, прохладно.

Ну не признаваться же ему, что я вот-вот головой двинусь от происходящего? Что мне до жути страшно, но вместе с тем интересно, что будет дальше.

А может, сказать, что это на него такая реакция? Смешно.

— Я сказал что-то смешное?

— Нет. — Облизываю губы и отрицательно кручу головой. — Нет. Это нервное. Я просто не понимаю, зачем нам куда-то ехать. Вот и все.

— Увидишь.

Ладно. Откидываюсь на спинку и пытаюсь расслабиться. Мы выезжаем за город. Матвей не жалеет скорости, топит под сто восемьдесят. Местами начинает казаться, что жить нам осталось от силы пару минут. Но, на удивление, мы вполне себе целые приезжаем на какую-то заброшку.

Вокруг непроглядная тьма. Фары машины, внутри которой мы сидим, смотрятся здесь инородно.

Поворачиваю голову, свет приборной панели освещает салон. Мот гасит фары, чуть отъезжает от руля и садится полубоком, упираясь локтем в широкий подлокотник между нами.

— Слушай. — Мот цепляет меня глазами буквально на секундочку, а потом смотрит на свои сжимающиеся в кулак пальцы. — Ситуация — дно. Ты хорошенькая, меня временами заносит…

Киваю. Как болванка, полная.

— Алён. — Матвей касается моей руки. — Ты классная, Иса, если узнает, яйца мне оторвет, и правильно сделает. Я бы на его месте оторвал, — вырисовывает полуулыбку. — Меня, судя по всему, на тебе клинит, — кивает в подтверждение своих слов, — и это плохо. Стремный букет, — мажет взглядом по цветам.