– Это еда для гостей, а мы гости. Расслабься уже наконец и получай удовольствие.

– Для приглашенных гостей, – уточняю я, – а нас никто не приглашал. Только такая наглая морда, как ты, может заявиться на чужой праздник и трескать там за обе щеки.

– Если бы не такая наглая морда, как я, ты бы до сих пор сидела у дороги.

– Я бы сидела в автобусе, вставив в уши наушники, слушала что-нибудь из Баха и любовалась видами.

– Ну, видами ты и тут можешь полюбоваться, – говорит он, явно намекая на себя. Вдруг начинает играть Сюита № 32 в исполнении небольшого струнного квартета, и Кит довольно улыбается. – Судьба, как я и говорил, – мягко притягивает он меня в свои объятья, и я вдруг чувствую, как тепло наполняет тело. Как вспышка, но только обжигающе приятная.

– Ты чокнутый, – улыбаюсь я, позволяя его рукам крепче обхватить мою талию.

– Просто не представляешь насколько, Адель. А еще я очень люблю танцевать и не делал этого целую вечность.

Мы танцуем несколько медленных композиций, затерянные в толпе. А потом музыка меняется, по залу разливаются ритмы чего-то похожего на современное латино, и в центре мы остаемся почти одни.

Кит разворачивает меня, прижимая спиной к своей груди, мягко ведет бедрами, и я отвечаю на его приглашение. Поймав ритм, отдаюсь чувствам, что зажигаются во мне. Поднимаю руки, следя за его шагом, и чувствую, как на мой живот опускается горячая ладонь.

Стратегия «оставаться максимально незаметными» летит в тартарары. Обходя друг друга по кругу, мы смотрим друг другу в глаза, бросая вызов каждым движением. Теперь я ясно вижу: он когда-то занимался танцами, потому что абсолютно точно задает шаги, темп и плавно переходит от одного движения к другому, но я тоже пять лет отдала балету. И пусть это было в детстве, я понимаю, что могу составить ему конкуренцию.

Мы расходимся не больше чем на метр, но он тут же возвращает меня за талию обратно. Я прижимаюсь к нему, провожу ладонью по рубашке, прямо там, где сердце, позволяя держать себя так, что наши дыхания почти соединяются. На какой-то момент я даже забываю, что на нас смотрят люди, что никогда не позволю себе столько вольности, и только когда из зала слышатся аплодисменты и восхищенный свист, возвращаюсь обратно на землю.

– Это Эдуардо, школьный друг Питера, – кричит кто-то. Я смеюсь: и здесь успел отметиться! Главное, чтоб его так с самим Питером не познакомили. Хотя и в этом случае, мне кажется, он придумает, как выкрутиться.

Мелодия заканчивается. Но я не отпускаю руки, позволяя Киту держать меня.

– Ты счастлива? – вдруг спрашивает он.

Его руки все еще лежат на моей талии, и я не против. Его глаза находят мои, и я от всей души улыбаюсь. Мы так близко. Разгоряченные, взмокшие, быстро дышим после танца. Самый честный ответ, который я могу дать:

– Да.

Я касаюсь его лица и откидываю с его лба волосы. Даже растрепавшиеся, они выглядят так, словно их специально долго укладывали, но одна прядь, чуть взмокшая, все время падает на глаза.

– Значит, мне удалось, – произносит Кит, задерживая дыхание.

– Что именно?

– Заставить эти губы улыбаться. – Его глаза останавливаются на них, словно планируя поцелуй. Жар медленно опаляет мои шею и щеки, а Кит продолжает уже шепотом: – Как только я их увидел, такие строгие, сжатые, клянусь, мне захотелось целовать их так долго, пока на них не появится улыбка.

Я задерживаю дыхание, когда он наклоняется, и вдруг кто-то кричит:

– Вот эти!

Мы одновременно поворачиваем головы. У входа в зал стоят Анна-Мария с мужем, двое охранников из отеля, а рядом с ними молодая пара. По чемоданам, что они держат в руках, я понимаю, это и есть настоящие Эдуардо и Колетт.