Однако за некоторых мне будет обиднее, чем за других. Например, Марафон. Если бы только он мог остаться в этом мире, ему была бы прямая дорога на Олимпийские игры. Всех бы там одолел, привез бы не одну золотую медаль. Или Сократ. Ему больше не придется заставлять себя заниматься тем, что не нравится. Его книги могли бы раскупаться миллионными тиражами. Сочинял бы в свободное удовольствие с ноутбуком и чашечкой кофе где-нибудь в «Парфе». Ну а Эфир… Какого потрясающего кондитера потеряет этот мир, если парень возьмет и исчезнет, будто его никогда не существовало.

От одних только мыслей об этом мне становилось больно. И гнев закипал внутри, рвался наружу.

Ох уж эта долбанная богиня! Издевалась бы дальше над своими Нарциссами, а не плодила новых. Таких, как тот, что сейчас в кабинете страдает из-за каких-то никчемных прыщей.

– Гадство! – треснула кулаком по металлическому подлокотнику. И тут же, зашипев, потерла руку. – Больно, блин!

– Ты… в порядке, принцесса?

Я гневно зыркнула на Эроса, тронувшего меня за плечо.

– А по мне видно, что я в порядке?! – повысила голос так, что романтик попятился. – Нифига, нифига я не в порядке! – Вскочила со стула, и принялась стрелять молниями из глаз то в одного, то в другого мужчину. – Почему вы не можете вести себя, как нормальные люди? Вас ведь сюда людьми отправили! Так почему вы постоянно мотаете мне нервы?! Выбери меня! Нет, выбери меня! Я хочу победить! Нет, я хочу! А я вот ничего, совсем ничего не хочу, понимаете?! Я просто хочу… хочу, чтобы вы оставили меня в покое! Понятно вам, нет?!

– Элла! – Сократ схватил меня за запястье, но я вывернулась и широкими шагами направилась к выходу.

Ужасно. Почему я чувствую себя так ужасно?! Меня аж колотит от озноба, в горле свербит из-за невысказанных слов. Такая ноша для меня слишком тяжела, неужели они не понимают этого?! Нам нужно быть вместе еще больше полугода, а я уже никого из них не могу отправить на смерть!

Боже… я уже думаю об этом, как о смерти. Что же со мной такое?!

Выйдя на улицу и полной грудью вдохнув порцию свежего воздуха, обняла себя руками и пошла куда глаза глядели.

Мне нужно успокоиться. Я просто перенервничала. Побыть одной. Побыть одной, точно. Вот и всё, что мне нужно. Напугала всех, наверное. Тысячу раз еще пожалею за свой срыв, но иначе просто не могла. Не могла и всё тут.

Ноги заплетались, спотыкались на ровном месте, но я упрямо продолжала идти.

Я умная, серьезная девушка. Они рассчитывают на мою адекватность. На мой трезвый взгляд. Они верят в себя. Верят в меня. А я верю всем. И никому. Даже себе верить не хочется. Ничего не хочется.

Шла и размазывала слезы по лицу. Размазывала слезы по лицу и шла. Облизывала распухшие от соли губы, стирала макияж с глаз тыльной стороной ладони.

Я просто хотела быть полезной. Чтобы они хорошо провели время. Чтобы улыбались, смеялись, радовались. Чтобы в каждом горела надежда. А что имею по итогу? Как только время будет подходить к концу, они запаникуют. Мы все запаникуем, и всё покатится к чертям. Вся наша дружба, наше взаимопонимание. Ничего не останется.

Это не правда. Не правда, что я ничего не хочу. Я хочу, чтобы все они были в порядке. Все жили, как нормальные люди. Но это ведь невозможно. Либо один, либо никто из них. Как же это нечестно. Это ужасно, отвратительно нечестно! Какая-то глупая, идиотская игра на выживание. И всё эта!..

Шла с опущенной головой, а потому совершенно не смотрела на дорогу. И вот наткнулась на какое-то препятствие перед собой.

– Извините, – подняла взгляд и замерла завороженная.