Адель посмотрела на ухоженную горожанку и напомнила себе, что маникюр и платье — не главная проблема. Изменится жизнь — изменятся и наряды.

— Коть! — взвизгнул Лютик.

— Кот, — согласилась Адель, пересаживая его на другую руку.

Вскоре они добрались до пешеходной части города. Асфальт сменила булыжная мостовая. Разделение на тротуар и дорогу было чисто номинальным — кое-где вкопаны столбики, соединяющиеся цепями, кое-где на камне стоят огромные чаши с землей, пламеневшие снопами бархатцев, «дубков», астр и часовых-петуний. Каждую чашу украшал мозаичный рисунок. Где-то простой, из волнистых линий и колец, где-то сложный. Заказанный хозяевами дома оберег на удачу или на избавление от пожара. Адель остановилась возле такой чаши, на которой голубые волны тушили языки пламени, прочла надпись: «Огонъ не лъком шитъ, но ход свой здесь завершитъ», поправила лямку рюкзака, коснулась крупного алого георгина и ускорила шаг: до парка было уже рукой подать, можно посидеть и отдохнуть после рывка, пока Лютик побегает по дорожкам.

— Парк! — завопил сын, увидев знакомую кованую ограду. — Парк! Рыбы!

Адель потрясла головой, спустила завозившуюся ношу на землю и велела:

— Посмотри, кто там сейчас гуляет. Подумай, будешь перекидываться или побегаешь на ногах.

Лютик помчался в парк, не слушая указаний, спотыкаясь и почти падая, вопя от восторга. Адель прошла через гостеприимно распахнутые ворота — кованые створки крепились к мозаичным столбам — миновала огромный камень с табличкой «Здесь будет стоять памятник Юлиану Громоподобному от благодарных горожан». Памятник собирались ставить уже лет пятьдесят, если не семьдесят, но дело не двигалось дальше обсуждения эскизов и выбора материала. За время прений парк успел обветшать, а осьминогу требовалась срочная реставрация — какие-то вандалы под покровом ночи отбили ему несколько щупалец.

Камень-на-Воде был уникальным парковым ландшафтом из четырех фонтанов-каскадов разного уровня, извилистых водных дорожек с цепью мостиков и огромных бетонных скульптур — мозаичных снаружи и полых внутри. Кита, золотую рыбку, осьминога и трех морских коньков соединяли ходы и лесенки — под и над фигурами. Щупальца осьминога вытягивались и образовывали мозаичный лабиринт, в центре которого стоял фонтан с крабами, плюющимися струйками воды. Летом детвора не только бегала по дорожкам, но и купалась, несмотря на таблички с запретами. Весной и осенью падение в воду могло грозить простудой, но это пугало только родителей, а не малышню, любившую парк во все времена года. В начале ноября, после Лесной ярмарки и Камулова Покрова, фонтаны выключали и спускали воду по желобам, готовя к зиме. Камень-на-Воде не пустовал никогда — фотографии на фоне заснеженного кита были в доме каждого уважающего себя чернотропца. У Адели тоже были — Артур позвал её погулять по парку после регистрации брака и вручил фотоаппарат свидетелям, отщелкавшим с полсотни кадров.

Выйдя к фонтанам и лабиринту, она окинула взглядом немногочисленных посетителей. Будний день и подготовка к Лесной ярмарке сыграли свою роль — на лавочках сидели несколько лисиц и волчиц с колясками и без, и одна медведица. По дорожкам металась троица волчат, два мелких медвежонка-барибала, бурый лисенок, ровесник Лютика, и кремовый постарше, лет десяти. Людей не было, оборотни бегали на лапах, и Лютик пожелал присоединиться к общей возне — потянул Адель к раздевалкам, одновременно снимая курточку.

— Айчо! — крикнула лисица в шляпке, сидевшая на лавочке неподалеку от кита. — Ради Хлебодарной, осторожней! Я боюсь, что ты упадешь.