Кремовый лисенок тявкнул, и, не слушая увещеваний, шмыгнул в чрево кита, выбрался на широкую каменную спину, обмакнул нос в фонтанчик и исчез в тоннеле, начинавшемся в хвосте и выводившем на свет возле щупальца осьминога. Пока Адель помогала Лютику раздеться, к тревожащейся лисице присоединились двое альф: один в полевой военной форме, второй — в добротной темной одежде. Гражданский показался Адели знакомым, но это могло быть и обманчивое впечатление — крупный пепельный оборотень, наверняка бурый на лапах. Таких в Лисогорском воеводстве пруд пруди, как будто где-то на конвейере штампуют.

Больший интерес вызвал тот, который был в форме. В первый момент Адель приняла его за старика — из-за скованности движений и седины. Присмотревшись, поняла, что ошиблась. Альфе было лет тридцать, седина сбивала с толку.

«Такое впечатление, что у него болят ноги — шагает с усилием, заставляя непослушное тело».

Альфы тут же прилипли к киту, подергали верхнюю губу и поковыряли мозаичные глаза.

— Вроде бы, все крепкое, — оповестил тот, что в форме, и с громким шипением встал на четвереньки, чтобы заглянуть в лаз, рассчитанный на оборотней.

Лютик, уже выбравший маршрут, добежал до кита, вспрыгнул альфе на спину, толкнул лапой в затылок и скрылся в чреве, повторяя путь кремового лисенка.

— Ой, — сказал альфа. — Блин. О, а тут здорово.

Слова отдались гулким эхом.

— Что там? — заинтересовался второй.

— Лампочки светятся. Я никогда внутрь не заглядывал, думал, что тут темно.

— Слыш, давай или туда или сюда. Я тоже посмотреть хочу.

Кит был большим, в два человеческих роста, мелких зверят на лапах в чреве помещался с десяток, да и взрослые туда регулярно забирались. Но не на ногах — из-за высоты входа. Альф это не смутило. Первый пополз на четвереньках и скрылся в полой мозаичной фигуре, второй последовал его примеру. Лисица на лавочке вздыхала, поправляла шляпку и постукивала по дорожке изящной тростью. Адель наблюдала за ними с умеренным любопытством. И альфы, и лисица явно не были коренными горожанами — те бывали в чреве кита тысячу раз, если не больше, и внутренним интерьером скульптуры не интересовались.

Через некоторое время из лаза на спине кита высунулась седая голова. Альфа долго возился и пыхтел, а потом оповестил весь парк:

— Не, тут не вылезу. Плечи не проходят.

— Валериан, вы застряли? — вежливо спросила лисица с тростью.

— Не очень, — подумав, сообщил альфа. — Сейчас выберусь. Мне Брант мешает, я на него все время наступаю.

Адель улыбнулась. Голова повертелась и встретилась с ней взглядом. Альфа, несмотря на свое комичное положение, проявил хищную натуру: прищурился, вызывая у нее невольную дрожь, тут же улыбнулся — лукаво, маскируя заигрывание.

«Какой шустрый. Не знает, что одинокие лисицы, желающие с кем-нибудь познакомиться, в этот парк среди бела дня не приходят? Или, наоборот, ищет сговорчивую женушку, которой опостылел законный муж, чтобы согрешить под Камуловым Покровом?»

Голова исчезла — альфа спустился в чрево кита. Адель коснулась куртки Лютика, лежавшей на коленях, и замерла в ожидании продолжения.

4. Глава 3. Валериан. Отъезд

Анджей опоздал на час. Валериан успел выпить литр сливового сока — врачи категорически запретили ему употреблять алкоголь — и, после встречи, объятий и рукопожатий, отправился в туалет, оставив приятеля разбираться с меню. Когда он мыл руки, произошло крайне забавное событие — вертлявый рыжий лис предложил ему купить старинные золотые монеты — недорого, в полцены, клад, найденный на чердаке в доме дедушки. Валериан проанализировал обстановку, понял, что его приняли за пьяного — сок подавали в графинах, а его, после сидения в одной позе, пошатывало — и включился в игру, нечленораздельно порадовавшись. После переговоров в туалете он отправился за столик — «займу у друга денег, иначе мне не хватит» — и изложил ситуацию Анджею, который и огорчился, и обрадовался. Дружеские посиделки накрылись медным тазом, зато подвернулась возможность поймать мошенников.