Я опустилась на стул. Стол передо мной был покрыт белоснежной кружевной скатертью. Сквозь приоткрытое окно легкий ветерок проникал в помещение, нежно касался кожи и смущаясь убегал. Снаружи шелестела зеленая листва, лаская слух. Я зажмурилась от удовольствия. Все почти как во дворце.

— Как вас зовут? — лениво поинтересовалась я, едва не мурча от удовольствия.

— У меня много имен, милочка. Каждый величает меня по-разному, — не оборачиваясь, ответила старушка, вынимая из ящичка чашки — миниатюрные, в цветочек.

— А мне вас как называть?

— Как вздумается, так и зови.

Ответ мне показался странным, но уже через мгновение я и думать об этом забыла. Сладкая дрема окутала меня, забирая в свой плен. Все вокруг показалось таким неважным, незначительным, зыбким. Разум словно отключился, пропуская вперед чувства. Зачем думать, переживать о том, что не в силах исправить, если можно просто закрыть глаза и забыть об этом навсегда? Что может быть лучше неги? Что может быть важнее блаженства?

Хозяйка дома накинула мне на плечи клетчатый плед.

— Вот так, — прошептала она. — Поспи немного, а я пока закончу.

Спорить совсем не хотелось. Я так соскучилась по домашнему теплу и уюту. А здесь мне были рады. Обо мне заботились. Запах выпечки по-прежнему щекотал ноздри, но уже не так как прежде. Вкусить пирог еще успеется, а сейчас мне нужен сон.

Сквозь прикрытые веки последнее, что я видела это то, как старушка опустилась на соседний стул и, вынув из ниоткуда моток синих ниток, принялась за вязание. Из-под ее крючковатых пальцев, двигающихся так быстро, что едва можно было проследить за ними, вместо скрученной шерстяной нити спускался шарф. Длинный, теплый шарф. Что может быть лучше в такой лютый холод?

Я проснулась от холода. Даже длинный шарф, заботливо накинутый на плечи, не спасал от него. За окном сгущались сумерки. Деревья неторопливо лысели, теряя свою листву.

— Уже вечер, — воскликнула я. — Мне пора. Меня ведь ждут…

— Кто тебя милочка ждет? — старушка по-доброму посмотрела на меня, вынимая из печи румяный пирог.

Я попыталась вспомнить, но не смогла. Мысли путались. Все образы распадались на части. Собрать эти осколки воедино было столь сложно, что я махнула рукой и опустилась обратно на стул.

Горячий чай из трав дымился в маленьких чашках, наполняя скромную кухню терпким запахом.

— Угощайся, милочка, — сказала хозяйка дома, любезно придвинув мне чашку с кусочком пирога.

— Спасибо, — поблагодарила я, пробуя его на вкус.

Изумительно. Варенье из одуванчиков, рассыпчатое тесто — все словно в детстве. Будто в прежние времена.

— Кушай, кушай, — поторопила меня старушка. — Ишь как исхудала.

Я не стала спорить. Ради этого угощения я сейчас готова была на все что угодно.

— А на завтрак я тебе можжевеловый джем с оладушками приготовлю, — мило улыбнулась хозяйка жилища.

Я ответила тем же, на секунду задержав взгляд на ее лице. Чудеса! Морщины будто бы разгладились, да и горбится она уже не так как прежде. Старушка потянулась к платку и, сняв его, отложила в сторону. Темные волосы с проседью собраны сзади. Нет, это определенно женщина. И как только я могла принять ее за бабушку? Пресветлый Йон, вот же невнимательная.

Тишину нарушил стук. Настойчивый стук в дверь.

— Вы кого-то ждете? — поинтересовалась я, проглатывая очередной кусочек пирога.

Хозяйка домика нахмурилась. Нехотя она вышла в коридор, плотно закрыв за собой дверь. Вскоре ее шаги стихли.

Покончив с трапезой, я откинулась на спинку стула. Как же хорошо! Зевнув, я устроилась поудобнее. Тело стало тяжелым, неподъемным. Хотя куда мне идти? Здесь я чувствую себя в безопасности. К тому же Господин говорил, что ночью в городе опасно. Останусь здесь до рассвета.