Закрыла глаза и вслушалась в свою Силу. Она горела ровным тёплым огоньком, пусть и не слишком мощным. Как звать, я поняла ещё на огороде тёти Римы, потому сейчас с удовольствием наблюдала, как чуть шевелятся ростки на чисто выполотой земле, как тонкими ручейками стекаются с соседних участков полосатые жуки, как облепляют молодые побеги…

Я успела вовремя прекратить зов и даже не шаталась от слабости, хотя и выплеснула больше половины Силы. Ничего-ничего, я сейчас тут всем весёлую жизнь устрою! Я взяла в руки ветку какого-то куста и стала восстанавливать огонёк, даже не обрывая её. Зачем? Так, с корнями, быстрее получится.

Всё же я ещё не слишком хорошо контролировала свою магию, потому что не услышала, как открылась калитка, и в огород зашла Суна. Зато услышала за спиной полувздох-полувсхлип:

— Светлая Сила! Ты что же делаешь, гадина такая?!

Я резко обернулась. Побледневшая Суна стояла, держась руками за щёки, от чего лицо её чуть перекосило. За спиной у неё молча, с вытаращенными глазами стояли братья. Самое смешное, я до сих пор так и не знала, как их зовут. Глядя в глаза мачехе, я спросила:

— Ну что, Суна? Поговорим спокойно?

Она торопливо закивала, глядя, как осыпаются к моим ногам тёмной трухой несколько веток куста.

— Ступай в дом, Суна, поставь чай, у нас гость. Я скоро буду.

Она опасливо покосилась на меня, но всё же нашла достаточно сил, чтобы возразить:

— Какой чай?! Огород-то…
— Я разберусь с огородом. Ты… Да, вот ты! — я невежливо ткнула пальцем в старшего из братьев: — Принеси лопату. А ты… — я посмотрела на младшего: — масла принеси и огня. Да пошевеливайтесь оба, если не хотите без урожая остаться. Понятно?

Глядя на мать, ни один из них не осмелился возражать. Оглядываясь, Суна уходила с огорода и чуть не споткнулась, её подхватил под локоть стоящий в открытой калитке дядя Ангус. Я видела, что он с трудом сдерживает улыбку. Я улыбнулась ему в ответ с благодарностью.

Жуков я призвала в небольшую ямку, которую выкопал старший из мальчишек. Плеснула сверху полкружки какого-то масла и кинула туда горящую щепку, что притащил с кухни младший.

— Дождитесь, пока догорят и прикопайте ямку.

Старший не слишком дружелюбно зыркнул исподлобья, но возражать не осмелился. А я отправилась на переговоры.

После этой маленькой демонстрации Суна была молчалива и задумчива. Нарезала хлеба и сыра, заварила какой-то травяной сбор, даже достала большой горшок, наполовину полный засахаренного мёда, и, с некоторым трудом отковыряв кусок и выложив в миску, села на табуретку.

— Мам, она пришла или нет?!

В дом влетела Лита.

— Там дядька Паул спрашивает, работать она будет или нет?! А ты вон чего… А ты тут расселась! — это она уже увидела меня и решила показать, где моё место.

Суна встала, пошарила в кармане фартука, вынула несколько монет и сказала:

— Поди, отдай Паулу и скажи, что не будет она работать. Некогда ей, скажи, дома, мол, запонадобилась!
— Мам, ты ж мне обещала…
— Бегом давай! — прикрикнула Суна, и мы так и не узнали, что именно потеряла сегодня Лита.

Она надулась, на глазах показались слёзы, дёрнув плечом и шмыгнув носом, сестра выскочила за дверь. Похоже, не слишком она привыкла к таким окрикам.

Договорились мы на удивление быстро. Мачеха даёт мне бумагу-разрешение на работу в городе, а я через четыре года возвращаюсь и отписываю ей свою половину дома. Самое забавное, что землю соседям она продавать не захотела. И деньги на выкуп у неё нашлись. Нет, конечно, торговаться она пыталась. Хотела за документ получить и землю, и полдома. Но для того я и просила дядю Ангуса пойти со мной. И в качестве человека, знающего местные цены, и в качестве свидетеля.