— Надумала, значит? Ну, оно и к лучшему. Надо порешать, как всё по уму сделать, чтобы не вернули тебя. В городе, оно, конечно, тоже не мёд, но там хоть работу найдёшь какую. Сперва – учеником, потом, глядишь, и мастерицей станешь. Сказывают, что швей не хватает всегда, да и вышивальщиц охотно берут. Не все могут руками-то. Это ж сколько терпения нужно – хоть бы вот рубаху сшить! Раньше-то, конечно, с магией проще было. Ну, что уж теперь вспоминать… Не все ведь в войну разорились, кто-то и нажиться успел.

Разумеется, я не могла сказать, что прилично умею вязать. Да и не знала, какая здесь пряжа, какие нитки бывают, но была уверена – на кусок хлеба я себе заработаю. Не потребуется вязание – да хоть на кухню пойду работать. И готовить могу, и посуду мыть. Главное, не жить в этой давящей атмосфере зависти и ненависти.

К сожалению, по местным законам мачеха была моим опекуном. Нравится мне или нет, а выкупиться из опеки я могу только переписав свою часть дома на неё. Тогда получу от неё официальное разрешение работать в городе. До двадцати четырёх лет я несовершеннолетняя. Именно из-за наличия Силы. У кого нет магии даже капли, те несовершеннолетними считаются до двадцати восьми лет. Если честно, это было одно из самых поразительных отличий от моего мира. Даже без Силы люди здесь жили почти до двухсот лет.

Возможно, именно поэтому некоторые рассуждения Литы показались мне несколько детскими – она и была ребёнком. Так же, как и прежняя Алуна. Вот только я-то – давным-давно уже взрослый человек. И жить четыре года в атмосфере ненависти – слишком высокая плата за половину сельского дома. Но и просто так я его не отдам – мне нужно на что-то жить первое время в городе, платить за крышу над головой, за питание, да за всё.

А ещё, когда я ходила в туалет в ту самую, обычную дачную будочку в конце огорода, я узнала о себе интересную вещь. Дорожка, выстеленная деревянными спилами, проходила мимо кустов крыжовника. Может дождём, а может и ветром сломило ветку, и она нависала над дорожкой. Обычная ветка, с мелкими белыми цветочками и влажными после дождя листьями.

Вот об неё я и оцарапала запястье. Лизнула языком выступившие капельки крови, оборвала ветку, чтобы никто не поранился больше, и увидела странное – свет опять начал струиться по рукам, только усталости я не чувствовала.

Да и направление света было другим. Не от меня, а ко мне. Руки как будто впитывали этот свет. Ветка в руках съёживалась, высыхала на глазах и, когда я испуганно откинула её, выглядела так, будто пролежала под снегом всю зиму – обычный сухой прут со сморщенными трухлявыми листьями. А у меня притупилось чувство голода. И кровоточащие мелкие ссадины просто исчезли на глазах. Вот тогда я и вспомнила, как крошилась в щепу спинка кровати у меня под рукой.  Получается, я могу брать силу от органики? Или тут не важно, органика или нет?

Ветку я подхватила и выкинула в мусорную кучу недалеко от туалета. Узнавать о таком виде магии было страшновато. Какая-то она слишком хищная. Но ссылаясь на потерю памяти, я вывела тётю Риму на разговор.

— Тёть Рима, а вот ты где Силу берёшь, чтобы плиту разогреть?
— Так сама она собирается, Луночка. Медленно, конечно, но не так у меня и много её – только на готовку и хватает. А уж тепло зимой – сама видишь, от печки обычной. Я зимой-то, признаться, и готовлю на ней частенько. Тогда Силы меньше, да и восстанавливается медленнее, как бы дремлет она.
— А раньше, ну, до войны, откуда бралась Сила?
— По-разному, детка. Природники и стихийники могли и от стихии своей получить. Ну, огненный – от огня, водник – от реки или озера. Только редко этим пользовались. Пока Источник за порталом работал – всем и так хватало. Сама она набиралась. А как портал запечатали, тут-то и началось…