— Что случилось? — я с недоумением обернулся на панель управления.

— Да рыбы эти… — Вильд нажал пару кнопок, и писк систем смолк. — Экранируют, похоже. Мы как в вакууме зависли — ослепли, оглохли и непонятно где находимся.

— Интересно… — протянул я. — То есть для хищника с каким-то механизмом типа эхолокации они невидимы?

— Скорее всего, — Вильд кивнул и уселся в кресло. “Вид за окном” был очень даже неплох, и можно было пока перекусить, наслаждаясь переменчивым серебристым сиянием рыб — или, вернее, того, что здесь называлось “крилем”. Буровики же сказали, что больше тут никого нет.

***

Вильд глухо выругался — уже в который раз за утро, и я его не винил.

Косяк кружил вокруг нас третий день. Третий — ангрун всех их задери! — день!

— Вильд?.. — позвал я. — Может, все-таки включим двигатели?..

Эта мысль витала в воздухе со вчерашнего утра, когда мы проснулись и увидели все тот же серебристый “пейзаж” за сверхпрочным суперпластиковым окном. Но делать этого нельзя было сразу по нескольким причинам, о которых знали мы оба. Во-первых, часть косяка непременно погибнет, и можно было нарваться на огромный штраф, если мы что-то случайно нарушим в экосистеме. Во-вторых, если мы раним кого-то, неизвестно, кого сюда привлечет запах крови. Желтая зона или не желтая — запах крови заставлял хищников забывать об осторожности.

Вильд покосился на меня. Некоторое время он напряженно размышлял.

— Включу маневровые, — решил он наконец и потянулся к пульту.

Включать ничего не пришлось. Стоило пошевелить закрылками, как косяк испуганно отпрянул в сторону от корабля, выпуская нас из серебряного плена, а Вильд выругался снова.

— Ну не идиот ли?.. — вздохнул он.

Я махнул рукой — да ладно, с кем не бывает. Тем более что снова лихорадочно запищавшие — на этот раз радостно сигнализируя о восстановлении функций — приборы тут же показали, что шторм еще не кончился. А еще…

— Вильд?.. — выдавил я, и голос мой против воли дрогнул. — Мы ведь в желтой зоне?..

Пока Вильд возился с приборами, я смотрел в окно. Да, наш косяк…. В смысле рыбий косяк, конечно, крутился поблизости, но помимо него…

Вокруг нас кипела рыбья жизнь.

Я с изумлением различил несколько плоских, почти сливающихся с толщей воды рыбин. Мимо них, как яркие разноцветные пузырьки, поднималась со дна стайка красочной мелочи. Словно по заказу, чтобы порадовать нечаяного зрителя, рыб становилось все больше и больше — в основном сплющенные с боков, не глубоководные, либо яркие, либо, наоборот, обладающие потрясающей мимикрией… ага, точно, это хищники, кивнул я сам себе, когда ближайшая ко мне темная рыбина схарчила кого-то аппетитного. Это точно была не желтая и даже, возможно, не зеленая зона, потому что передо мной были представители самых разных уровней пищевой цепи. Зрелище не для слабонервных, кстати: одна рыбина целиком заглотила другую, размером не меньше, и начала медленно опускаться на дно, зато справа появились очень интересные создания. Очень.

— Как выглядит акварус, помнишь? — спросил я, забыв о том, чем нам грозит сие разнообразие морской жизни. — Насколько его фотография соответствует тому, что ты тут видишь?

— Ну, — прикинул Вильд, — если фотограф не перебрал, то все же оно покрупнее, чем все, что мы видим. Ты сам говорил — кусало.

— Вон те, — я потыкал пальцем вправо и убедился, что Вильд увидел существ, о которых я говорю, — очень похожи. Только, ты прав, размер.

Размер смущал. Я бы сказал, что по сравнению со взрослым акварусом это был как ребенок лет десяти и взрослая горилла. То есть — человеческий ребенок и половозрелая мощная обезьяна. Да, акварусы были не самыми милахами, но вид — их вид и вид этих малышей — определенно был одним.