Наверх вела легкая лестница на железной основе с простыми деревяшками вместо полноценных ступенек — сквозь неё проглядывались стеклянные двери, на ночь превратившиеся в зеркала размером до пола. Хоть танцуй — мебели действительно почти нет. Только диван с креслами, за которым начинался огромный квадрат кухни, куда меня направили, чтобы избавиться от прижатого к груди хлеба. В электрическом свете шкафчики под светлое дерево казались еще белее, а от рябого камня столешницы, тоже в коричневых тонах, зарябило в сонных глазах.

— Это холодильник, — Найл взялся за ручку, и я напряглась. — Из него бери, что хочешь, все съедобное. Думаю, какое-то время у нас будет разное время обеда. Не бойся меня разбудить, хозяйничай на здоровье. Да, и ещё… Если надумаешь спуститься к океану, не заходи в воду. Там и летом высокие волны, а сейчас, зимой, это реально опасно для жизни. Надо пройти чуть дальше за каменную гряду, там поспокойнее, но одна не ходи.

Интересно, а с кем я могу туда пойти?

— Я найду время показать тебе окрестности, — ответил Найл на незаданный, но явно прочитанный в моих глазах, вопрос. — Здесь есть пляжи с песочком. Но до них нужно ехать. Я забыл спросить, у тебя есть права?

— Я не умею водить…

Он недовольно поджал губы.

— Это плохо. Велосипед я тебе не предложу. Это опаснее наших волн. Придется тебе терпеть мою компанию. Или купаться в бассейне, — и он махнул в сторону больших зеркальных дверей. — Там вода прогревается днём, но если все же замёрзнешь, включу подогрев. И джакузи согрею на вечер, но сегодня, думаю, ты хочешь просто в душ. Наверху душ один на две спальни, но считай его своим собственным. Ванна внизу, если тебе захочется когда-нибудь ее принять. У меня в спальне отдельная ванная. Ну, все, кажется… Нет, вот еще что, — Найл поднял указательный палец. — Я положил листик с паролем для вайфая на тумбочку у тебя в спальне. Теперь уже точно все… На сегодня. Уже на сегодня. Выспись и найди в доме удобное место для работы. Или во дворе. Он больше дома. И мы его обустроим по твоему вкусу.

Найл улыбнулся и снова поджал губы. Мне кажется, или он вдруг почувствовал себя со мной наедине неловко? Самолёт, булочная, дорога — там у него была цель: довести, накормить, доставить домой, а сейчас… До него дошло, что в доме посторонний человек. И это он ещё не начал делиться со мной личным. Ну, про семью внука не в счёт. Про свою Ларису говорить ему придётся много и чувственно, если мы собрались писать любовный роман, а не сухую биографию или, Боже упаси, некролог.

У нас же теперь это тоже стало модно — собрать с родственников информацию об усопшем и написать красиво и витиевато историю его жизни в картинках. Правда, и тут, если Найл действительно фотограф, мне придётся писать по фотографиям. Говорящим. Он же фотожурналист. Как бы еще услышать, что они хотят мне рассказать…

Но это будет завтра. Сегодня я слышу лишь свои глухие шаги по лестнице. Я все же немного растерялась при виде шикарного дома и не сняла кроссовок на входе, а хозяин ничего не сказал, не напомнил, как с ремнём безопасности. Вежливость? Или у американцев действительно принято ходить в доме в обуви?

На лестнице Найл пропустил меня вперёд, а до того момента я не смотрела ему на ноги, только в лицо. На последней ступеньке я замерла и машинально стащила кроссовки, вновь не развязывая шнурков, чтобы понести дальше в руках. Здесь на полу не плитка, а ковровое покрытие с мелким ворсом, светлое! Найл в… носках, белых… Фу, я держала кроссовки в скрещенных на животе руках — я хорошая девочка, не надо меня ругать.