Мистер Бойд пожелал мне доброй ночи и спустился вниз. Из дверного проема мне была видна только верхняя половина его туловища, и она уменьшалась очень медленно — спина сгорблена, он зверски устал. Выполнил миссию и силы в единый миг закончились, как в кране летом горячая вода. Хорошо, что я успела сказать «Спасибо!»

Дверь я не закрыла — от кого тут запираться! И не нашла ничего лучше, как водрузить грязные кроссовки на тумбочку — завтра озабочусь чистотой их подошв: в первый же день требовать с хозяина пылесос моветон, поэтому ковёр нужно беречь. Может, у него вообще нет пылесоса, и к нему приходит уборщица — раз в неделю, например?

Я села на кровать и прислушалась. Нет, не к шуму прибоя, а к пению птиц! Негромкое: точно цикады, только не скрип, а пиликанье, и на этом фоне кто-то будто бы дует в детскую свистульку и набирается сил для нового свистка, пока прежний отдаётся вдали эхом. Красиво, но под такой шум можно уснуть только с дороги, поэтому сегодня окно можно не закрывать, в доме не холодно, а потом стоит выяснить, как работает замок на раме.

Листок с паролем для Интернета лежал поверх шоколадного календаря. Темная коробка с россыпью соли… Нет, нет… Гавайское небо! У коробки две створки… Нет, потом — я мысленно ударила себя по рукам. Сначала позвонить маме и сказать доброе утро…

— Почему так поздно звонишь?

Поздно? Я не говорила ей точное время звонка. Она не ложилась, что ли? А вот я уже почти легла. Головой на подушку, но кровать идеально белая и идеально чистая — и без душа в неё совесть меня не пустит!

— Звоню, как только появилась связь. Даже не разулась ещё, — глянула я на натюрморт из моих кроссовок на другой тумбочке. — Я на месте, ем шоколад…

Планирую! Но это же не ложь? Это планы на ближайшее будущее! Очень ближайшее. Ещё:

— … иду в душ и ложусь спать. У меня все хорошо. Птички поют…

И я слезла с кровати, чтобы приставить телефон к москитной сетке.

— У вас утро? — удивилась мама.

— Это ночные птицы. Мам, я очень хочу спать. Просто умираю…

— Дядька хоть нормальный? — спросила она жестко.

— Более чем…

Ненормальный — но этого я маме не сказала. Не бывает абсолютно белых и абсолютно пушистых заказчиков, даже если те седые! Но Найл Бойд пока что ни в чем передо мной не провинился. Наоборот я со своим Аэрофлотом умотала его в конец! Знала бы, что он сам за штурвалом и рулём, полетела бы через Европу трансатлантикой хоть с пятью пересадками!

Стены в моей спальне светлые, но не белые — цвет лимонный, что ли? Не разобрать при искусственном освещении. За окном выколи глаз. Под потолком вентилятор с белыми деревянными лопастями. Выключенный. Кровать большая со светлым изголовьем, и тумбочки такие же. Из всех украшений — только слово Алоха, набранное на противоположной стене из деревянных букв, раскрашенных под разные экзотические цветы.

Из мебели туалетный столик с зеркалом, комод с вазой с искусственными цветами с мелкими красными ягодками. От вазы тянулся провод… Так это ж ночник! Я включила его, и между ягодок загорелись жёлтые огоньки. Без верхнего света сразу сделалось по ночному уютно, и я, так и не раскрыв принесенного Найлом чемодана и зеркальные дверцы шкафа-купе, открыла створки календаря: в нем было ровно двадцать четыре ящичка. Я потянула за первый и в руке моей оказалось аж три круглые конфетки в разноцветных шуршащих фантиках! Если в каждом столько же шоколада, то я лопну! Календарь явно рассчитан на семью, чтобы было с кем поделиться! Я лучше маме оставлю конфетки, на одну все же съем! Надо же знать, чем увлекается многоуважаемый внук гавайского Деда Мороза!