Это было чувствительно, но я сказал:

– Ну вот что, паренек, я рад, что ты это сделал! Это мой шанс, которого я давно дожидался…

После чего я накинулся на него. Он был крупный мальчик, но мои шестнадцать стоунов веса и его вспухшая правая рука лишили его малейшего шанса. Я несколько раз хорошо приложил ему, и он свалился.

– Вставай! – сказал я. – Буду рад прикончить тебя.

Джеймс приподнялся на локтях. Я приготовился к продолжению драки, хотя мои костяшки были ободраны и уже кровоточили. Джеймс перекатился, схватил свое ружье и с трудом поднялся на ноги, держа на мушке то одного из нас, то другого.

– Никого ты не прикончишь! – выдохнул он распухшими губами. – Так что давай руки вверх! Оба!

– Не будь таким идиотом, – сказал Раджа. – Убери ружье!

– Никому еще не сошло с рук такое обращение со мной.

– Убивать нас нет никакого смысла, – заметил я. – Тебе некуда деваться.

– Почему нет? После такого заряда от вас останется только мокрое место. Я просто скажу, что тираннозавр вас сожрал. Никто ничего не докажет. Нельзя обвинить в убийстве, совершенном восемьдесят пять миллионов лет назад. Срок давности, знаете ли!

– Ты ни за что не вернешься в лагерь живым, дурак! – прокричал я.

– Я рискну… – начал Джеймс, поднимая приклад своего пятисотого калибра к плечу, направляя стволы мне в лицо.

Для меня они выглядели как пара проклятых транспортных туннеля.

Он так внимательно следил за мной, что на секунду потерял Раджу из вида. Мой напарник стоял на одном колене, и его правая рука взметнулась быстрым движением, каким швыряют мяч в крикете, но только с трехфунтовым камнем. Камень угодил в голову Джеймса. Пятисотый калибр выстрелил. Заряд, наверное, сделал пробор в моих волосах, а от грохота у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Джеймс опять повалился.

– Неплохо, старина, – проговорил я, подбирая ружье Джеймса.

– Да, – сказал Раджа задумчиво, взял брошенный им камень и откинул его в сторону. – Он, конечно, не так сбалансирован, как крикетный мяч, но такой же твердый.

– Что нам теперь делать? – спросил я. – Я склонен оставить негодяя невооруженного, и пусть защищает себя сам.

Раджа легонько вздохнул:

– Очень утешительная мысль, Реджи, но мы не можем. Дело не сделано, знаешь ли.

– Полагаю, ты прав, – сказал я. – Что ж, давай его свяжем и отведем обратно в лагерь.

Мы согласились, что не будем в безопасности, если не будем наблюдать за Джеймсом ежеминутно, пока не вернемся домой. Раз уж он попытался убить нас, надо быть полными дураками, чтобы дать ему второй шанс.

Мы привели Джеймса обратно в лагерь и рассказали всей команде, что нас ожидает. Джеймс проклинал всех подряд.

Мы провели три мрачных дня, прочесывая округу в поисках того тираннозавра, но безуспешно. Мы считали, что это было бы не по-охотничьи – не попытаться сделать все, чтобы найти останки Хольцингера. В базовом лагере, когда не было дождя, мы собирали небольших рептилий и мелкие объекты для наших друзей-ученых. Мы с Раджей обсудили, подавать ли на Кортни Джеймса в суд, но решили, что ничего не добьемся.

Когда материализовалась камера перехода, мы бежали в нее наперегонки. Засунули все еще связанного Джеймса в угол и велели оператору крутить педали.

Пока мы были в процессе перехода, Джеймс сказал:

– Вам следовало убить меня там.

– Почему? – спросил я. – Твоя голова не представляет ценности.

Раджа добавил:

– Над камином не смотрелась бы.

– Смейтесь-смейтесь, – пробурчал Джеймс, – но однажды я до вас доберусь и найду способ уйти безнаказанным.

– Дорогой ты мой! – сказал я. – Если бы была хоть малейшая возможность, я бы обвинил тебя в смерти Хольцингера. Оставь это, тебе же лучше будет.