Я ухватилась за углы этого мешка, попыталась его поднять – но это оказалось выше моих сил, мешок был на удивление тяжелый.

– Ну что ты там возишься? – проговорила Рогнеда, заглядывая в кладовку. – Я тебе только корм разрешила взять! Смотри другое что не прихвати!

– Да мне и с этим-то не справиться, куда уж еще! – пропыхтела я, возясь с мешком. – Может, вы мне поможете?

– Еще чего! – фыркнула Рогнеда. – Сама управляйся как хочешь! Тебе надо, ты и возись!

Я сделала еще одну попытку, но моей силы не хватало, чтобы поднять злополучный мешок.

Тогда пришлось тащить его по полу волоком.

Я вытащила мешок в прихожую, под подозрительным взглядом Рогнеды доволокла до квартирной двери, перетащила через порог.

Едва я вытащила мешок из квартиры, Рогнеда тут же захлопнула за мной дверь.

Я перевела дыхание, дотащила мешок до своей квартиры.

Там, у входа, меня встретил Берри.

– Проснулся наконец! – рассердилась я.

Пес посмотрел виновато, и я вспомнила, как Максим говорил, что Берри отчего-то очень не любит Рогнеду Ивановну.

Что ж, теперь я его понимаю.

Мешок Берри обнюхал с большим интересом.

Я кое-как доволокла несчастный мешок до кухни и тут же отправилась в душ. Требовалось срочно привести мысли в порядок, мне всегда помогает горячий душ.

Голова, болевшая вечером, прошла, только была какая-то чужая и тяжелая, словно налитая свинцом. Я долго стояла под горячим душем, потом сушила волосы феном, после чего у меня появилась надежда, что если выпить чашку крепкого кофе, то в эту самую голову придет какая-нибудь дельная мысль.

Разумеется, на съемной квартире не было у меня кофеварки. Опять же, рассиживаться в кафе Октавиан запретил категорически.

Обычно я беру кофе с собой в небольшом магазинчике на углу, хотя это тоже чревато тем, что меня запомнят.

Так или иначе, сейчас раннее утро, магазин закрыт. Так что я сварила кофе в обычной турке и насыпала Берри солидную порцию корма. Он все терся около пакета.

– Да не волнуйся, это все твое, теперь надолго хватит!

От кофе в голове прояснилось, однако никакой умной мысли там не возникло.

И то сказать, откуда ей взяться? Я совершенно не представляла, что мне теперь делать.

Куда подевался Максим? Я не знаю. Не знаю даже, куда он поехал. То есть полетел, он сказал, что самолет ждать не будет. Но у меня нет подтверждения его словам.

Более того, я не знаю, чем он занимается, есть ли у него работа и какая и как он зарабатывает деньги.

И еще… я с ужасом поняла, что не знаю даже фамилии Максима! Вот так как-то, живем почти два месяца рядом и…

Но говорила уже, что Октавиан строго-настрого запретил мне всяческое общение. Встретила соседа на лестнице, поздоровалась – и пошла себе мимо. А если он настаивать будет на близком знакомстве – говорить, что бойфренд ревнивый. Или просто подальше послать, если уж совсем непонятливый.

Так что познакомилась я с Берри, он подошел ко мне на лестнице. Говорила уже, что Берри – красивый пес и очень ласковый, так что мы сразу подружились.

Максим мне тоже нравился, но держались мы с ним осторожно. Как-то пару раз гуляли с Берри, они случайно меня встретили, Максим о себе ничего не рассказывал и меня тоже не расспрашивал, мне это вполне подходило.

За все то время, что я тут живу, ни разу не видела, чтобы к Максиму кто-то приходил – ни друзей, ни девушки не было. Не то чтобы я высматривала его из окна или наблюдала через дверной глазок, просто говорила уже, что слышимость у нас отличная.

То есть следует честно признать, что я ровным счетом ничего про Максима не знаю.

Кроме одного: он очень любит свою собаку, и Берри платит ему такой же горячей любовью. И я твердо знаю, что никогда Максим бы не бросил Берри. Не оставил бы его совершенно незнакомому человеку. Потому что если я Максима не знаю, то и он меня тоже.