Удивительно, но именно отличникам эта похвала достается намного реже, чем троечнику, а их успехи воспринимаются как само собой разумеющееся. Зато редкие промахи, как это и произошло у Кати, становятся предметом всеобщего обсуждения.

Панический страх ошибки, стремление быть всегда и во всем идеальной довели девочку до нервного срыва.

«Ты начала с самого начала свою борьбу с цифрами?» — еще раз спросил Марк.

     «Нет. Я потом быстро восстановилась. Но в тот день меня вызвали к доске и попросили решить уравнение. И первую цифру 5 я написала неправильно, в другую сторону… Все начали смеяться. И решили, что я издеваюсь над учительницей. Потом даже вызвали моих родителей в школу. Я сорвала урок…»

     «Бедная моя девочка! Я приеду и поцелую тебя сто миллионов раз!»

     «Ты сейчас рассчитываешь на то, что я не в курсе, какая это огромная цифра?» — Катя прислала ему смайлики. — «Ладно, сто поцелуев будет достаточно».

     «Решим на месте! Дальше? Неудача номер два?»

     «День, когда моих родителей второй раз вызвали в школу. Мне тогда было тринадцать, и в класс кто-то принес книгу «Про это». Почти все одноклассники уселись за мою парту, и мы начали просматривать картинки и читать про то, как делаются дети. Вдруг в класс зашла наша классная, все разбежались по местам, а я осталась сидеть с этой книгой…»

     «И что здесь такого ужасного?»

     «У нас была ненормальная классная руководительница. И к сексу она относилась так же, как мои родители — нельзя было говорить об этом, обсуждение этих тем считалось неприличным для незамужней девушки. Секс возможен был только после свадьбы».

     «Почему-то мне кажется, что у тебя именно так и было… да?» — поинтересовался Марк.

     «Конечно! У меня — да. Я поступила так, как должна была поступить порядочная девушка — вышла замуж девственницей. Только вот у тех, кто учил меня порядочности, рыльце было в пушку!»

Отношение к сексу в семье Кати было пуританское, о нем нельзя было даже упоминать. Когда у девушки возникли проблемы с менструальным циклом, то она искала совета у одноклассниц, а матери о них говорить было нельзя. Это считалось неприличным для незамужней девушки.

Катина мама любила рассказать дочке про свою молодость. Любимым рассказом была история, как будущему мужу Светланы Николаевны запрещалось даже идти рядом с невестой.

     — Что ты! Я так боялась свей матери, что твой отец ко мне даже на шаг близко не подходил! Он знал свое место! И я знала! И все наши соседи знали, какая мы порядочная семья! — такую историю мама рассказывала Кате не раз.

     «Хочешь сказать, что твоя мама вышла замуж не девочкой?» — Марк прислал Кате смайлик с выпученными глазами.

     «Я видела их свидетельство о браке. Она его, оказывается, хорошо спрятала. Я случайно наткнулась. Родители поженились, а через пять месяцев родилась я. Так что ни о какой девственности до свадьбы и речи быть не могло. Они учили меня тому, о чем сами не знали. И если копнуть глубже, я бы сейчас не удивилась, что мой отец был не первым у моей мамы…»

     «Ладно… не злись… давай, не будем их обсуждать… хорошо?»

     «Согласна!»

     «Ну и последнее на сегодня — твоя третья неудача!» — спросил Марк.

«Тату!»

     «В смысле? У тебя есть тату?» — не понял Марк.

     «Угу…»

Марк привстал на постели и набрал ее номер:

     — Ты шутишь? — спросил он шепотом.

     — Нет. Правда. У меня есть тату.

     — Почему я его не видел? — Марк обалдел от такой новости.

     — Потому что ты меня мало целовал, — ответила она, и голос ее задрожал.