Лешка вызвался показать, где обходной путь, но была большая вероятность встретить в лесу местных, поэтому Лука надел на старика свой дорожный плащ и накинул на голову капюшон. А для парня вытащил рубаху, которая оказалась ему до колен, и на голову завязал цветастую ткань, в которую был завернут хлеб.

Они сначала дошли до реки, оттуда свернули к кладбищу, и уже от него вышли на дорогу, по которой ехал Лука до того, как свернул в селение.

До самого вечера они шли по обочине, стараясь не привлекать внимание проезжающих мимо телег и всадников, и только когда на небе стали зажигаться звезды, свернули в лес. Лешка быстро собрал сухих веток и развел костер, а Лука нашел ручей и набрал свежую воду в флягу.

— Все не просто так, — сказал Фалым и откусил кусок хлеба с солью. — Если бы ты не решил сделать доброе дело и рассказать об убитый торговцах, то не спас бы нас. Лука, ты хороший человек. Оставайся таким и пусть ничто в этой жизни не испортит тебя и не ожесточит твою душу.

— Похоже на тост, — улыбнулся юноша.

— Ты так и не сказал, куда едешь?

— Мне нужно в горы, — уклончиво ответил он.

— Но там же опасно! — воскликнул старик. — Там живут злые колдуны и ведьмы. Они только и делают, что сражаются друг с другом. Оставайся с нами, а? Я буду тебя своим старшим внуком называть.

— Нет, мне надо найти кое-кого, — не стал вдаваться в подробности Лука. — Давайте спать ложится. Сил совсем нет.

Вскоре старик и парень уснули, а Лука подозвал Полкана, до этого лакомившегося пойманной птицей, и шепотом сказал:

— Если среди ночи я встану, то разбуди меня. Понял?

Полкан облизнулся, пытаясь смахнуть прилипшее к губе перо, и завилял хвостом.

— Эх ты, бестолочь. Как же управлять тобой?

Лука лег, прижал к себе теплого пса и уснул. Ночь прошла спокойно. Он пару раз просыпался, чтобы удостовериться, что до сих пор на месте, и снова засыпал.

***

Через два дня пути троица дошла до большого шумного города. На заезде дорога расширилась настолько, что по ней без труда могли проехать три повозки. На Луку, Фалыма и Лешку никто не обращал внимания. Все куда-то спешили, без устали погоняли лошадей и хлестали плетьми тех, кто зазевался и вовремя не отскочил в сторону.

— Спасибо тебе, Лука, наш спаситель, — старик двумя руками пожал ему руку. — Дальше мы сами. Довольно посидели на твоей шее, пора и честь знать. Никогда твоей доброты не забудем.

Лешка раскраснелся и тоже пролепетал слова благодарности. Лука зачерпнул из сундучка полную руку золотых монет и насыпал на ладони старика.

— Купите себе домик и живите, — сказал он и влился в толпу, снующих туда-сюда людей.

Город был грязный и дурнопахнущий. Глиняная земля не пропускала воду, поэтому под ногами было месиво. Не раз Лука замечал, как ведро с помоями выливали прямо посреди улицы. На каждом шагу были нищие, которые с горестным видом протягивали руки.

Юноша спросил у прохожего, где находится трактир или гостиница, тот кивнул на большое двухэтажное здание и побежал дальше. Три лошади были привязаны к толстой жерди и пили мутную воду из деревянного корыта. Лука оставил Дункана рядом с ними и рывком открыл крепкую обитую железом дверь. Запахи здесь витали гораздо более мерзкие, чем на улице: дешевое пойло, прогорклое масло, блевотина, грязные тела обрюзгших мужиков. Голоса вмиг стихли, и посетители повернулись к двери, приглядываясь к высокой статной фигуре.

— Полкан, к ноге! — велел он и смело прошел к стойке, за которой возился худосочный старичок с залысиной на макушке. — Приветствую! Я хотел бы поесть и снять комнату.