Просунув руку в копну сена, выуживаю оттуда припрятанную книгу о дерзкой южанке.

Эзио не нравилась героиня этого романа, поэтому он не одобрял мой выбор. Мне же строптивая девушка симпатизировала своей смелостью, несмотря на её характер, который понимали не многие. Я же не была идеалом, поэтому осуждать эту героиню не было никакого желания, тем более, что её жизненный путь такой же тернистый, как и мой.

— Так, на чём мы там остановились? Ага. Нашла, — наглая морда коня появляется из-за моего плеча, и, шлёпая губами, Гром тянется за книгой. Не могу сдержать смеха и, упершись ладонью ему в лоб, заставляю отодвинуться назад. — Нет! Нет! Нет, приятель! Это несъедобное, — на что он напористо подталкивает меня в спину своим носом, и я едва не вылетаю из кресла, с визгом вцепившись одной рукой в подлокотник.

Вот же засранец!

Гром вновь пытается вырвать из книги страницу, и мне приходится откупиться от него очередным яблоком, чтобы спокойно вернуться к чтению.

Здесь, в конюшне, я могла позволить себе всё то, что мне было недоступно за ее пределами. Здесь я жила. Здесь моя злость не имела надо мной власти. Словно и не было всей той боли, предательства и чувства потери.

Очень быстро я поняла, что подарок Эзио стал моим спасением.

Впервые я приехала в конюшню из-за непрекращающегося ржания, в котором отчётливо слышались муки животного. Ему было страшно. Но, увидев меня, его буйство стихло. Громадная фигура коня в лучах лунного света заворожила меня, и я не смогла уехать, так и просидела там до утра.

Та тихая ночь стала началом нашей дружбы.

Рядом с ним, как и с Нагайной, на душе было спокойно. И мне нравилось это чувство. И нравилось то, что я получала его от животных, а не от людей.

В доме я такого не испытывала. Там я чужая, как и сам дом для меня. Несмотря на все подарки, внимание Эзио и комфорт, которым он старается наполнить мое существование, я чувствую себя неуютно, и с каждым новым днём это неприятное ощущение растет и сковывает меня только сильнее.

И даже поселившееся в душе безразличие к собственной жизни не позволяет мне игнорировать основную причину моего дискомфорта.

Филиция.

Я дышу её ненавистью, которой пропиталась каждая стена этого дома. Ещё ни разу мне не удалось завести с ней разговора. Мне хотелось понять, за что она меня так яро ненавидит. Хотя, я и так это знала. Как и то, что её ненависть была напрасной, потому что на её мужа я никак не претендовала. А за такое пристальное внимание с его стороны мне и самой хотелось придушить себя, чтобы избавиться от неприятного ощущения, будто я любовница, захватившая дом.

Поэтому всё своё свободное от изучения языка, врачей и гимнастики время я проводила либо в библиотеке, либо здесь. Мне нравилось то, как чтение скрашивало мои скучные дни в кресле. Ведь у книг есть одно замечательное свойство: они позволяют тебе жить. Позволяют забыть о жестокой реальности. И я мечтала затеряться на страницах любимого романа. Навечно.

Но такая мечта была для меня непозволительной роскошью, потому что Эзио не забывал мне напоминать о том, кто я…

А с этим возвращались и болезненные воспоминания, которые подогревали моё желание отомстить.

В то же время меня мучило некоторое бездействие Эзио. Я не знала его плана и что творилось у него в голове. Все это оставалось для меня терзающей загадкой. Только, сколько бы я ни наблюдала за ним, к разгадке не приблизилась ни на шаг. Он мог часами сидеть за своей шахматной доской, словно это его карта. Или компас. Терпеливо переставлять фигурки, будто разрабатывая чёртову схему ограбления. Совершенно спокойный. В компании лишь виски и сигареты. А его умение обращаться с этими составляющими завораживало и больше походило на прелюдию перед сексом…