Он обещал мне, что я окажусь в этой позе — так оно и было.

Оставалось только ждать и не сопротивляться.

— Спасибо, — произнесла я пересохшими губами.

И это удивило Камаева.

Неожиданно для него — сбило спесь.

— Чего? Благодаришь меня? За что? — Он не понимал, что я могла быть благодарна уже за то, что не убил. Не засадил в меня тот нож. И освободил от скотча ноги. — Ебанутая дура. Ее ебут — она крепчает. Таких больных еще не видел… Мне больше нравилось, когда ты ревела и просила пощады.

Он поднял меня за руки, чтобы разрезать скотч.

А затем отбросил, словно мусор. Будто я что-то бракованное, сломанное. Никому не нужная вещь.

Собаки лаяли.

Я замерзала.

— Мне холодно, — призналась я со страхом в голосе. — Я очень замерзла.

Но мой хозяин скомандовал:

— Раздевайся.

5. 5. Ты это стерпишь

(Цветана)

Анвар похитил меня не просто так.

Он не скрывал своего интереса. Он хотел меня попробовать как девушку. Хотел заняться со мной сексом.

Хотел подчинить меня абсолютно во всем. Хотел… Он просто хотел меня. И ничем не пытался это прикрыть.

Я понимала. Но все равно чего-то ждала.

Стояла, переминаясь с ноги на ногу. Мерзла, дрожала от страха и холода. Боялась на него смотреть, чтобы не спровоцировать на агрессию. И мешкала. Тянула время.

На что я надеялась? На чудо?

— Ты что, глухая? — взял он меня за волосы и стал рычать прямо на ухо. — Не слышала, что я сказал?!

Меня всю трясло от просьбы раздеться.

Понимала, что если сниму одежду, то ничем хорошим это уже не кончится.

— Зачем? — пискнула я.

Но ответ был жестким:

— Потому что я так сказал, сука! Сняла свои тряпки, живо!

Анвар был очень зол из-за того, что я не слушалась. Что я выкраивала лишние секунды перед неизбежным.

Я так боялась, что он возьмет меня силой, что цеплялась за каждую соломинку. Каждое мгновение, проведенное здесь — в этом жестоком и чужом для меня мире.

Но хотя бы в одежде. В кофте. Джинсах. Кроссовках.

Это еще хоть как-то спасало от казни. От наказания за то, чего я не совершала. Почему так несправедливо?

Над его матерью поиздевался мой отец, а расплачиваться за эти кошмарные вещи — мне.

— Снимать одежду? — повторила я.

Хотя и понимала, что звучит глупо. Он сказал уже два раза.

И если я выведу Камаева из себя, он психанет окончательно.

— Ты реально такая тупая, что не догоняешь с первого раза? Взяла, — тащил он за кофту, снимая ее через голову, — и разделась догола, блядь!

Моя верхняя часть обнажилась.

Стояла в мокрых джинсах и одном лишь топе.

Он был без чашек. Поролон не прикрывал сосков. И от холода они торчали, словно приглашали к себе стадо голодных мужиков.

А оно собралось, как на пиршество. Будто сейчас будет оргия с моим участием.

Я не считала, но было такое чувство, что людей под дюжину. Они стояли спереди, по бокам. Я слышала их возбужденные разговоры сзади.

— Штаны тоже снимать?

От мысли, что сейчас разденусь перед этими сволочами — мороз по коже. Спина вся покрылась мурашками.

Но Анвар не собирался отступать.

— Если ты еще хоть раз заставишь меня ждать, — сверкали злобой его темные глаза, — я сдеру с тебя эти блядские шмотки и выпорю плетью. Я не шучу. Дай мне только повод это сделать.

Проглотив плотный ком, подступивший к горлу…

Я расстегнула пуговицу джинсов. Расстегнула ширинку. И неохотно стащила одежду, прикрывавшую ноги.

Теперь я стояла в одном белье — перед десятком сильных мужчин. Беззащитная. Чумная после аварии.

Не понимала до конца, чем мне все это аукнется.

И я буквально чувствовала, как они пялятся на мои обнаженные ягодицы. Дай им волю — подойдут и шлепнут. Ущипнут.