Выходка Лейлы меня разозлила.

Я снова вспоминал, как мать горела живьем.

Меня не было рядом. Но они все сняли и залили ролик в интернет. Как человека закрыли в машине и подожгли.

КОНЧЕНЫЕ ТВАРИ!

Лиза такая же мразь, как и ее отец.

Поэтому жалости к ней не будет. Ни сейчас, ни потом.

Единственная причина, почему она жива и едет на встречу с Варшавским — это боль. Которую я вызову у Германа.

Чтобы он хотя бы отчасти узнал, с чем я живу все эти годы.

Отчего я просыпаюсь в холодном поту.

И почему уже никогда не смогу полюбить кого-то.

Ведь мое сердце похоронено с ней.

На кладбище, куда вожу цветы каждую пятницу. Независимо от погоды и дел.

Я не могу ее вернуть.

Но я все еще могу наказать урода. Я поступлю с ним так же, как он поступил со мной — отберу у него самое дорогое.

И сделаю это жестко. Чтобы он страдал.

— Герман готов вас принять.

Мы приехали в элитный комплекс, где Варшавский чувствовал себя вольготно. Он привык к исключительной роскоши. Хорошему виски. Отборным шлюхам со страниц журналов.

Здесь он был как рыба в воде.

Но территория ничейная. Ни его, ни моя.

И меня это устраивало.

Сообщил его секретарю, что у меня есть выгодное предложение. Что якобы хочу ему что-то показать. Кое-чем поделиться.

Этого хватило, чтобы взять ублюдка на крючок.

Но и я не врал. Мне реально было что показать большому боссу.

Я вошел в просторный зал переговоров.

Герман был на месте. Рядом — свита. И охрана.

Точно так же, как и у меня.

Мы оба пожимали руку. А в другой — держали нож.

— Приветствую, сынок, — сказал мне Герман.

Словно это не он выжег мою душу до сизого угля.

— Шакал тебе сынок, — ответил я подонку.

И достал из кобуры пистолет.

Положил его на стол между нами.

Под прицелами его охраны.

Но пускай лежит. Этот ствол не для него.

По крайней мере, не сегодня.

— Ты сказал, что у тебя есть кое-что ценное, — говорил Варшавский и курил гаванскую сигару. То затягивался. То выдыхал. Выпуская кольца дыма. — Кое-что такое, что заинтересует даже столь небедного человека, как я.

— Хм… — усмехнулся я хитро. — Есть такое… Приведите сучку.

16. 16. Я забираю твою дочь

(Анвар)

Я украл эту дуру, чтобы отомстить.

Ему — Герману Варшавскому.

Мои люди выследили его дочь по номеру машины. Когда она решила вырваться из-под защиты папки. Доказать свою самостоятельность и взрослость.

Ванильная пизда. Которую родила фотомодель.

Чего еще можно ждать от такого исчадия?

Смазливая на морде, но абсолютно пустая внутри. Только и может, что делать селфи в гостиничных лифтах.

Пока ее папа ворочает миллионами. И развлекается убийством беззащитных людей. Вроде моей матери.

Однако, вот же ирония. Я вызвал Германа на стрелку, чтобы показать, как опускаю его родную дочь.

Глупую наивную целку, которая не стоит ломаного гроша.

Но для Варшавского она — весь мир.

Единственный ребенок криминального гиганта.

И сейчас он предстанет перед папой в совершенно новой роли.

— Ты приехал с невестой? — подметил выродок. Все так же пуская дым от сигары. — Лейла становится лучше с каждым годом. Ты не забываешь выполнять супружеский долг, Анвар? А то ведь, может, мне тоже подключиться? Вдруг твоя красотка недотрахана…

Сучий потрох играл с огнем.

Но я готовил козырь.

— Я привез сюда не только Лейлу.

Посмотрев на невесту, я кивнул затем охране.

Чтобы Умар привел малолетку.

— Ты расширил круг невест, Камаев?

Герман вынул изо рта сигару и одобрительно кивнул.

— Можно и так сказать. Только одна невеста — для женитьбы. А вторая — чтобы просто трахать.

— Ого… — ухмыльнулся Варшавский. — Да ты взрослеешь на глазах. Я уже не узнаю того юнца. Который плакал на могиле своей матери.