Мне нравились ее телячьи глаза. Беззащитные серые глаза, совсем непохожие на взгляд отца.

У Германа зрачки — как будто волчьи. Ни эмоций, ни страха. Один только расчет. Всегда на шаг впереди.

Для него нет ничего святого. Никогда не прогибается. Всегда строит планы, как вонзить тебе нож в спину.

Но Лиза была не такой.

Она совсем не походила на того ублюдка.

Сколько бы я ни повторял, что она мусор — эти жалостливые глазки пробуждали во мне пошлую скотину. Я хотел ее надеть на хуй и трахать, пока не кончу.

Единственное условие — смотреть в эти глаза.

Хотелось видеть этот овечий взгляд, когда она сосет. Особенно сейчас. Когда я стою над сучкой, а она готовится делать свой первый минет.

— Лейла рассказала мне про ту хуйню, что ты ей наплела. Что якобы ты нихера не помнишь… Вот только все это пиздежь. И ты будешь сосать.

Я решил наглядно объяснить, чего хочу.

И засунул ей палец в рот.

Раздвинул губы и грубо вторгся в это теплое влажное местечко. Давил ей на язык, не оставляя места. Вызывал у малолетки панику.

Она хотела избежать прелюдии, но я не дал ей отползти. И продолжал долбить рот своим твердым толстым пальцем. Он покрывался вязкой слюной, вызывал у девки рвотные позывы.

Лиза кашляла и жмурилась от шока.

Выглядело так, что она и правда целка на все сто. Никогда не брала в рот. Вообще не понимает, что к чему.

Неужели мне придется учить ее с нуля?

— Это правда! — еле вытерпела она и продолжала кашлять, словно заглотнула целый член. Хотя на деле это был лишь палец. — Я не врала, когда говорила, что ничего не помню!

— Ты спизданула ей, будто у тебя амнезия.

— Так и есть, — едва не ревела малая. — Я потеряла память, когда вы напали на меня. Я ударилась головой. А когда пришла в себя — ничего не помнила. Ни имени. Ни фамилии. Кто я и куда ехала на машине…

— Ты реально ничего не помнишь о своей прошлой жизни?

— Это вы мне все рассказали. Вы сказали мне, что я Варшавская. И что мой отец… — умолкла она и не решилась сказать это вслух. — Если это правда, то мой отец — настоящий монстр. Мне даже думать об этом страшно.

— Кто тебя пугает больше? — спросил я и взял ее за руку. Положил ее на член, твердеющий под тканью. — Я или твой папка? Тебе страшнее принять прошлое? Или видеть, как я приучаю тебя к сексу?

Лиза содрогалась и ежилась от ощущений.

Я натирал свой длинный хуй ее хрупкой девичьей ручкой. Она пыталась вырваться, но не получалось. Щеки все больше краснели. Сиськи так аппетитно вздымались при каждом вдохе.

Мне хотелось сжать их и просунуть между ними член. Чтобы она его как следует отполировала языком. А затем впустила в узкую мягкую щель между доек.

И я трахал это дрожащее тело.

Снимал все на телефон. Чтобы потом отправить Герману.

Пускай увидит, чем я занимаюсь с его дочкой.

— Вы, — сказала Лиза с отвращением. — Вы меня пугаете больше… Я хочу домой. Хочу вернуться к отцу и забыть обо всем, что здесь произошло.

— Ха-ха-ха, — смеялся я в ответ.

Это было очень мило. Но она же правда верила.

Так отчаянно верила в чудо.

Что я все еще мог отпустить ее домой.

— Я готова все простить, Анвар. Только верните мне свободу, — вымаливала девочка хоть каплю надежды. — Я никому не скажу. Обещаю. Никому не расскажу, что это были вы. Просто отвезите меня к нему. Отвезите меня к отцу.

Я еще раз посмотрел в эти доверчивые глазки.

Представил, как они слезятся от большого члена в горле.

Как они смотрят на меня исподлобья.

Пока рот отчаянно сосет. Едва достав губами до середины горячего ствола.

Как она надевается на головку снова и снова, делая свою женскую работу.