Второй сын на руках няни, глаза осоловевшие, сонные. Дальше вижу Карла, Анну Александровну, Ксюшу. Все на месте. С Карлом мне переговорить надо – ожидается внеплановый приезд немецких партнеров.

Вечером крадусь вверх по лестнице, чтобы никого не разбудить. На втором этаже чуть светится ночник неподалеку от кроваток наших сынов. А еще серебристый лунный свет свободно струится сквозь самую верхнюю, треугольную часть панорамного окна, которое с видом на вековые сосны. Подхожу к монументальной квадратной кровати, раздеваюсь. И вижу в полутьме сверкающие глаза Ольги. Смотрит на меня. Ждет. Живая, настоящая, моя.

Во мне прямо затрепетало все. Одним слитным движением прыгаю к ней в постель. Не знаю, чего хочу больше – раздевать ее, сначала медленно и трепетно, а потом рывками избавлять от остатков одежды, или даже хочу порвать на ней что-нибудь. А потом наслаждаться, прижимаясь голым торсом к ее обнаженной, прекрасной, пышной груди.

Сдергиваю одеяло - она уже раздета. Ах, шалунья! Ждала меня и не теряла времени даром. Я прямо закипел внутри, зубы сцепил. Она обнимает меня мягкими теплыми руками. А я берусь за ее груди и вытаращиваю глаза. Вот где настоящее счастье мужчины, вот это богатство!!! Они же теперь у меня в ладонях не умещаются!

Рычу, утыкаясь лицом между этих двух манящих теплых холмов, сладко пахнущих молоком и детством. Так бы сейчас и вцепился губами в ее великолепные торчащие соски, аж челюсти сводит, как хочется. Но нельзя, временно это не мое, а только наших мальчиков. Зато остальное…

Целую у Оли все, куда попадают губы. Волшебница. Восхитительная. Что ты со мной делаешь?

Она меня гладит по спине и ниже, еще ниже… Дрожу от нетерпения. Приподнимаю ее под лопатки, ласкаю плечи и шею. Постанывает, откинулась назад, прогибаясь, даже губу закусила, милая моя. Наклоняюсь и целую, впиваюсь в нежные губы, словно хочу добыть из них сок, облизываю языком. Отвечает, зацелованная моя! И ноги развела призывно. Там такие ноги!.. И все остальное. Жаль, темно.

Хватит с нас прелюдий, - решаю. Она уже давно готова, того и гляди, сама на меня набросится. В пару рывков вхожу в нее до упора. Оля сдавленно ахает и вцепляется в меня. И тут же придвигается сама ко мне своей горячей, влажно-ароматной киской. Вот где хорошо! Вот теперь я точно дома, - думаю, ускоряясь.

Она вдруг шепчет как-то странно:

- Ты меня любишь?

И я хрипло повторяю в такт:

- Люблю тебя, люблю, люблю…

Ольга.

Он такой смешной, когда пытается не шуметь, - как медведь на цыпочках. Когда он поднимается наверх, в этих огромных апартаментах становится ощутимо тесно. Понятно, что ему надо много всего: работы, спорта, эмоций, секса.

Когда он подходит ближе, мое сердце подпрыгивает и начинает выделывать замысловатые кульбиты. И так каждый раз. Словно мне не пора успокоится, как будто я еще не стала законной женой этого крутого бизнесмена, атлета и мачо.

Вон как мой молодой муж торопится раздеться. Похоже, вообще предпочел бы дома носить только халат на единственной завязочке. Или даже только махровое полотенце, обернутое вокруг бедер, ниже пупка, так низко, что еще чуть-чуть, и будет снаружи он сам.

Жаль, что здесь почти совсем темно – смутно видны только его голые могучие плечи, а пресс с моими любимыми кубиками сейчас совершенно прячется в глубокой тени. Штаны – долой, завтра найдем, куда они отлетели. Боксеров Игорь не дал мне и коснуться, тоже отшвырнул куда-то, ненавистник одежды.

Запрыгивает ко мне, стягивает одеяло… Сюрприз! В белье я больше с тобой спать не лягу; за что ты порвал вчера милый спортивный лифчик? Что он тебе сделал?