Уставилась ему в спину, собираясь с мыслями и заулыбалась - и не седина совсем… Скорее всего, виски темного паричка сержант присыпал мукой. Спереди совсем короткий парик почти не был заметен, а вот сзади из-под шапки выглядывали тугие завиточки.  Вроде и ничего смешного, всё правильно – наголо бритый солдат вшам не интересен, а сам парик легко стирается.  Но я еще не успела к ним привыкнуть - Жером не носил и прибывший из Нового Света деверь – тоже.

   Тихонько окликнула мужчину:

-  Мсье Гаррель, не откажите в любезности ответить на один вопрос.

-  Что вы хотите знать? – не поворачивая головы, недовольно отозвался мужчина: - Скоро будем на месте и сразу пройдете в домик.  Закроетесь изнутри и отоспитесь с дороги. Я велю принести еды, но из общего котла – специально готовить для вас никто не будет.

-  Спасибо… если не трудно, то еще и ведро горячей воды, - предвкушала я будущие маленькие радости, - а как у вас обстоит дело с болезнями и военными действиями?

-  Работы боитесь? – буркнул сержант.  И тут я как-то вдруг и с облегчением поняла, что можно говорить не витийствуя, без куртуазного словоблудия - военные всегда любили прямоту и краткость. Так и ответила:

-  Нет, работы я не боюсь, но хочется знать сколько ее будет и когда приступать.  Те трое раненых – ваши? Ранения огнестрельные…  И часто случаются стычки?

   С кем – спрашивать не рискнула.  Французы – воинственная нация и раньше, в нашем мире они воевали почти постоянно и в основном с Англией.  Но сейчас англичане отпадали - тогда театр военных действий находился бы западнее - Нормандия, Бретань... Так кто у нас враг?

   Я всегда считала, что неплохо знаю Францию - у нас ей уделялось особое внимание: язык, история, традиции, география, культура - школа была с углубленным изучением французского.  А в старших классах раз в неделю на переменах мы весело картавили и гундосили только «на лягушатине» - с любезными улыбочками и прикольными ужимками-реверансами.  И до недавних пор где-то на подкорке синонимами французскости для меня были галантность, любезность и обходительность.

  Как же я ошибалась!

  Сержант заговорил, когда я уже перестала ждать ответа:

-  Наверное, вы должны знать… бургундцы до сих пор оспаривают французское господство, мадам.  Интендантов, назначенных для управления провинцией, ненавидят…   А любовь к дому Австрии и Мадриду сохраняется уже на протяжении пары поколений… но любовь эта, по сути, это просто любовь свободы.  Тогда Безансон был вольным городом, а короли Испании скорее защитниками, чем хозяевами Бургундии…  Это не были стычки, мадам - выстрелы из-за угла.  Вернее – из-за кустов.

-  Что-то похожее на восстание… - пробормотала я.

-  После Неймегенского договора восстаний здесь больше не было и не будет.  Для этого здесь и стоим мы, мадам – наш полк, - спокойно заключил он и опять замолчал.

   Сейчас войны нет - это уже радовало.  А Неймех… какой-то там договор, Австрийский дом?  Ну да – австрийская монархия Габсбургов. И похоже они графство Бургундское не обижали.  А при чем тут Мадрид, если Испания вообще с другой стороны?  Защищали, но не владели? Или владели номинально?

    Гадство какое…тоскливо думала я - сплошное разочарование. Получается, ничего я не знаю - память подкидывает только основные вехи и факты французской истории: тягомотная тридцатилетняя война закончилась еще в XVII веке, потом воевали еще за что-то, а дальше неурожай, голод и Бурбонов свергли в 1792, потом революционные войны и Наполеон… все дела.  А нужна конкретика.  Обидно…